УНКОВСКИЙ СЕМЕН ЯКОВЛЕВИЧ
ПУТЕШЕСТВИЕ ВОКРУГ СВЕТА НА КОРАБЛЕ «СУВОРОВ» (1813-1816)
Пребывание в Перу (Кальяо, гор. Лима) и обычаи жителей
Вскоре по прибытии на рейд Кальяо, приехал капитан над портом и чиновник таможенный. Первый взял с собой корабельный журнал и другие бумаги, относящиеся до плавания, и вместе с Лазаревым отправился на берег. Так как никто не мог прочитать наших документов, то они вскоре были возвращены. На другой день М.П. [Лазарев] отправился в Лиму представиться вице-королю. После обычного представления, вице-король дал полномочие на свободное здесь пребывание. На корабль назначены [были] два таможенные чиновника, чтобы помимо таможни ничего не было свезено с корабля на берег.
Отвязали паруса и выдернули весь бегучий такелаж, чтобы во время стоянки на якоре оный не подвергался понапрасну порче от влияния знойного воздуха. Испросили место в самой крепости, удобное для поверки наших хронометров посредством лунных и звездных наблюдений по расстоянию и нахождению среди его времени по двойным равным высотам солнца. Эта поверка велась мною с учеником Коммерческого училища российского, находившимся на «Суворове» для практических штурманских упражнений. Этот достойный молодой человек, поступивший с самого начала нашей экспедиции, вполне оправдал свое назначение, как по своему поведению, так и по познаниям в должности штурмана.
В Лиме М.П. [Лазарев] познакомился с главным директором Филиппинской компании г-ном Абадией, честным и благородным человеком, считающимся одним из самых богатых граждан в этой стране.
27-го. Г-н Абадия посетил наш корабль и обещал принять самое живое участие во всех делах, касающихся до размена наших русских произведений и вместе с тем сказал, что ему весьма будет приятно быть посредником в сношениях между нашей Американской компанией и Филиппинской компанией. Рекомендацией этого достойного и вполне просвещенного негоцианта мы пользовались во все время пребывания нашего в Лиме.
29-го. В день рождения испанской королевы [60] принимали и мы участие в торжестве этого дня. Много было посетителей с берега на нашем корабле, как первый из русских, посетивший этот край, и знакомство наше с каждым днем более и более увеличивалось со всеми высшими чиновниками гражданского управления г. Лимы.
На корабле производились разные работы по исправлению такелажа и проконопачиванию обеих сторон корабля, равно и палуб. По окончании всех этих работ и по окраске, наш «Суворов» красовался самым модным щеголем, и ни одно морское судно, стоявшее на рейде Кальяо, не могло поравняться с ним в опрятности, как по наружности, так равно и внутри.
Многие из аристократических фамилий, даже никогда не бывавшие в море, приезжали любоваться и с любопытством всматривались в незатейливое, но дельное щегольство, редко ими виденное, как они сами признавались. В числе посещавших очень много было дам лиманских, вообще славных красотою и кокетством.
Декабрь
4-го. Дон Абадия уведомил нас, что вице-король маркиз де Абаскл просит капитана Лазарева и офицеров корабля «Суворов» к себе на обед. По этому приглашению мы в полной форме отправились на другой день к г-ну Абадия и в 4 часа были им представлены к обеденному столу. Кроме нашего общества никого не было приглашено.
5-го. Маркиз, 65-летний старик, встретил нас с полною испанскою вежливостью и любезностью, угощал самым многосложным обедом; около 20 блюд подавали с разными соусами и приправами из пряностей. Так продолжался обед около 21/2 часов при местной прислуге, но опрятно одетой. Тут же обедал его зять, красивый генерал испанской службы [61], недавно только женившийся на единственной прехорошенькой дочери вице-короля; из дам только она одна и присутствовала за столом. В жарком тропическом климате, при рое мух, которых прислуга и повешенные бумажные опахала беспрестанно отмахивали, такие продолжительные обеды — чистое испытание терпению.
Во время обеда разговоров было мало, потому что беспрестанно подавали новые кушанья, и старик вице-король наблюдал, делаем ли мы честь его неистощимым блюдам. После обеда подали кофе и затем мы раскланялись, прося сделать нам честь посетить наш корабль, но старик маркиз извинился, что по законам Испании вице-король может принимать гостей, сам же не должен ни у кого бывать.
Г-н Абадия исходатайствовал нам право на торговлю в Лиме, наравне с испанскими подданными, чего никому из иностранцев до сего времени не дозволялось в испанских колониях. Получив такое благоприятное позволение, мы свезли в таможню все запасы русских изделий, которые назначены были в продажу г-ном Барановым и в непродолжительном времени явились покупщики на самых выгодных условиях в промен на хилийскую медь, хину, перуанский бальзам, гуми-гуд, вигонью шерсть, хлопчатую бумагу и часть на наличные деньги, которые были необходимы для нашего продовольствия и запасов свежей провизии.
Частые сношения с г. Лимою и посещения испанцев доставили нам удовольствие познакомится с лучшими фамилиями жителей, где мы были приняты весьма любезно.
Г. Лима отстоит от Кальяо на расстоянии 16 верст от моря. Местность эта постепенно возвышается, но в самой умеренной степени. Дорога шоссейная, но еще недавно устроена, и поэтому трудна для экипажей и лошадей. Так как в окрестностях, прилегающих от моря к Лиме, никогда не бывает дождей, весь круглый год при жаркой атмосфере, после утренних сильных рос, с 8-ми часов утра и до заката солнца, всегда страшная пыль, и путешествующие никогда иначе не ездят как по самое горло покрытые бумажною белою мантилиею с соломенною шляпой с большими полями на голове. Кроме торговок мулаток и негритянок на площадях, беспощадно громко кричащих вместе с попугаями в клетках, других существ женского пола во время дня никого не увидишь, и, если изредка появляются женщины на улицах порядочно одетые, то всегда закрытые шелковым покрывалом, перехваченные от стройной эластической, кофейного или черного цвета юбки, но столько короткой, чтобы чисто обутая хорошенькая нога была видна. Быстрая кокетливая походка лимлянок и стройный стан невольно заставляют иностранца забегать вперед и посмотреть в глаза проходящей мимо женщине. Тогда она непременно на мгновение откроет свое покрывало, и часто, увы, увидишь вместо хорошенького личика какую-нибудь, хотя тоже стройную, но дрянную харю мулатки. Как только солнце своим нижним краем коснется горизонта, тогда при захождении его смолкает все говорящее народонаселение, и весь католический мир Лимы благоговейно, с тихою молитвою на устах, провожает это великолепное светило с точно таким же приветствием как встречал и утренний восход его. Это европейцы и креолы испанские заимствовали от прежних обитателей этой страны — перуанцев, поклонников солнца. Племя этих последних кротких обитателей живет в первобытных своих хижинах в окрестностях Лимы, и мы нередко посещали жилища этого доброго народа, уныло, но с добродушием принимавших нас в своих хижинах в тени ветвистых деревьев. Я пил у них квас, приготовленный из рису или кукурузы, совершенно похожий по вкусу на наш русский.
По захождении солнца опять начинается та же обычная суета торгового люда, и аристократия, кейфуя в домах днем с закрытыми в окнах рамами, в сумерки собирается на гулянье, где всякого рода прохладительные готовы к услугам. Совершенно другое общество людей появляется во время вечерних прогулок, все дамы в своих легких белых нарядах, щеголевато одетые, со своими чинными кавалерами гуляют до 11-ти часов и долее и потом возвращаются домой и доканчивают вечер в разговорах, пении с аккомпанементом какого-нибудь искусного гитариста. На этих вечерах мне случалось пробыть иногда до 2 часов утра, очень приятно. В то же время по вечерам как молодые кавалеры и дамы при вечерней прохладе наслаждаются жизнью, а в трактирах на биллиардах, в кости, в карты, домино предаются страстно играющие. Тут почти всегда найдешь монахов, августинцев, проигрывающих целые ночи в своих белых рясах.
Численность населения г. Лимы во время нашего пребывания считалась до 80 000 жителей мужского и женского пола, перемешанных с европейцами мулатов и частию негров. Кроме приходских церквей находится 4 огромных мужских монастыря. St. Domingo и St. Pedro [св. Доминго и св. Педро] из них самые замечательные [62]. В последнем обитают иезуиты [63] — последних до 200 человек живет в этом монастыре. Нравственность монахов весьма сомнительна, особенно августинцев, которых можно видеть всегда разделяющими обычные удовольствия светских людей. Монастырь св. Доминго при обширности своей, богато украшен. Мы видели 13-футовые колонны из литого серебра, украшающие алтарь.
Прежние постройки были каменные, но после сильного землетрясения, случившегося в 1747 году, когда г. Кальяо с 4000 обитателей провалился, тогда и в Лиме все строения пострадали от землетрясения, и с тех пор дома начали строить из такого материала в виде плетней, обмазанных глиною и крепко сбитыми стенами, так что при землетрясении стены не трескаются. Впрочем, дома здесь большей частью одноэтажные и никогда не строятся выше двух этажей, с плоскими крышками, на которые живущие выходят наслаждаться прохладою вечернего воздуха.
Нам сказывали, что во время сильных землетрясений колокольни церквей шатаются, как деревья от сильного ветра. Легкие землетрясения повторяются в окрестностях Лимы почти каждый месяц. В наше пребывание таковых было два. Однажды я шел по улице после полудня в 6 часов и вдруг почувствовал под ногами колебание земли. В одно и то же мгновение все жители выбежали из своих жилищ, становились на колени и молились. Я только по этому и понял, что было землетрясение. Это так всегда делают жители при всяком малейшем колебании земли, боясь, чтобы не повторилось сильнейшее землетрясение, подобное тому, которое предки их уже раз испытали.
Вот как рассказывали нам о великом землетрясении 1747 года. В одно мгновение глаза вода отхлынула от брегов и рейд порта Кальяо оказался без воды. Корабли, стоявшие на рейде, сорвало с якорей и, через несколько секунд, при возвращении воды обратно, этою ужасною волною были выброшены за 3 мили на берег по направлению к Лиме, а город Кальяо со всеми обитателями исчез и тут образовался пролив, отделяющий ныне остров Лоренцо. Мы посещали то место, где был старый Кальяо и только кое-где видны остатки кирпичей от бывших домов и место в рытвинах и ямах. Вся окрестность Кальяо пропитана селитрою, и местность эта представляет как будто болото, подернутое беловатою влагою. Еще нам рассказывали, что это великое и ужасное землетрясение случилось в то время, когда жители предавались во время ночи карнавала неистовым пляскам, голые, без всякой одежды, и потомство считает это карою небесною за грехи, подобно как было с Содомом и Гоморрою.
Во время пребывания нашего в Лиме, власть королевская в колонии уже сильно колебалась, и повсюду и повсеместно составлялись общества креолов и мулатов, противящиеся королевскому правительству. Особенно в Хили* это движение весьма распространилось, и по местам инсургенты одерживали верх над королевским войском. Но в Лиме еще было спокойно, хотя брожение умов очень было заметно.
1816 год
Январь
1-го мы отпраздновали скромно в своей дружной семье на к[орабле] «Суворов».
2-го. Ночью испанский бриг «Патриллико» ушел в Панаму и на нем отправился зять вице-короля со своею молодой супругою.
9-го. Получено известие, что эскадра инсургентов под командою англичанина Броуна, из трех вооруженных судов идет в Кальяо и что они намерены напасть на купеческие суда, лежащие на рейде. Комендант приказал, чтобы по ночам чинились частые объезды и на всех стоящих судах готовились к защите. Никому не дозволено было отлучаться с судов.
11-го. Показалось несколько вооруженных судов, идущих под всеми парусами с моря. В 7 часов вошли на рейд 3 корвета, 1 шкуна и 1 бриг и бросили якоря свои на внешней оконечности залива, в расстоянии от нас 3-х миль на норд-норд-вест.
12-го. При рассвете отряд судов инсургентов снялся с якоря и лавировал к рейду. Приказано нам оттянуться в сторону от крепости так, чтобы направление выстрелов из крепости было очищено. Мы в то же время переменили свое якорное место и остановились на якоре на 5-ти саженях глубины, став ближе к крепости, так, чтобы не подвергнуть себя выстрелам на зюд-ост от прежней стоянки.
Пополудни эскадра инсургентов стала на якоре в расстоянии 1!/г мили от пристани под флагами трехполосными: вдоль синий, белый и синий. В 5 часов ближайшего к рейду корвета последовало несколько выстрелов на элевации. Ядра долетали до судов, стоящих на рейде, но без всякого повреждения. Ночью были приняты все меры к отпору неприятеля.
13-го. Этот день прошел без всякого приключения. Вице-король сам присутствовал в Кальяо, отдавал приказания, пробовал стрелять из крепостных орудий, но ядра ложились, не долетая судов инсургентов.
14-го. В полдень с командорского судна неприятеля отчалила шлюпка и в недалеком расстоянии бросила вепрь с буйком под белым флагом, куда послана из порта шлюпка и взяла письма, адресованные на имя здешних обывателей, а с острова Лоренцо привезено 50 человек, взятых в плен инсургентами на испанских судах, шедших в Кальяо. Эти пленные подтвердили, что появившаяся эскадра пришла из Бонизе-раса [Буэнос-Айрес], команда которой состоит из матросов разных наций под начальством англичанина Броуна.
16-го. Пополуночи несколько вооруженных шлюпок напали на одно стоящее на рейде [ч]илийское трехмачтовое купеческое судно и на канонерскую лодку, прибывшую на подкрепление. Ночь была темная, только и видны были одни сверкающие выстрелы и ужасный шум на судах, вступивших в рукопашный бой. Крепость св. Ангела открыла батальный огонь по направлению сражающихся, и ядра ее пушек неоднократно пролетали над поверхностью нашего корабля. Мы тоже были во всей готовности встретить неприятеля, если бы гребные суда его по ошибке пристали к «Суворову». Абордажные сетки были устроены вокруг бортов и вся команда в полном вооружении бодро ожидала врагов союзного флага. Но дело кончилось только бесплодною атакою [чилийского купеческого корабля и канонерской лодки. После двухчасовой безуспешной атаки, инсургенты оставили свое предприятие и воротились к своим судам, стоявшим на якоре. Все стихло, кроме окликов часовых на судах. При рассвете эскадра инсургентов находилась на том же якорном месте.
Капитаны купеческих судов Филиппинской компании, стоящих на рейде, под председательством директора компании г-на Абадиа, на совете решили вооружить все суда свои, укомплектовать по военному положению и преследовать эскадру инсургентов. При таком энергичном распоряжении, нас, как военных офицеров, часто приглашали на совет. Наши матросы помогали формированию наскоро устраиваемого купеческого флота на военную ногу, прорубали порты, ставили орудия, и через неделю вновь импровизованный военный флот, равный морским силам инсургентов, готов был идти в море к преследованию эскадры инсургентов. Команда каждый день училась действовать орудиями. Шесть судов большого ранга со 100 орудиями, под флагом Филиппинской компании красовались на рейде, принимая грозный вид военной эскадры под командорским брейд-вымпелом.
18-го. Эскадра инсургентов ушла в море, но меры предосторожности еще сильнее были приняты портовым начальством, в эту ночь пароль был назначен — Россия.
20-го. Скончался наш больной матрос Степан Хромов, он уже давно страдал чахоткою. Это был один из лучших наших матросов, уважаемый своими товарищами и любимый нами за отличное свое поведение и верное исполнение своей обязанности. На третий день тело его предали земле, при церкви пресв. Богородицы в Беловиоте. Для похорон были приглашены 7 духовных особ и с полным торжеством, по католическому обряду, несли гроб покойного его товарищи матросы, а мы в полной форме шествовали со свечами за гробом, покрытым нашим национальным флагом. Испанцы благоговели перед этою погребальною церемониею и все встречавшиеся молились за усопшего, точно так же, как бы за своего единоверного. После погребения духовенство, сопровождавшее покойного Хромова, было угощено обедом на корабле. Они все удивлялись, что такую почесть воздают русские офицеры своему усопшему простому матросу. А когда получили 28 талеров за их службу, то сказали, что такое щедрое подаяние за погребение простого человека никогда не изгладится из их памяти.
Один из духовных особ, увидав в нашей корабельной каюте изображение св. иконы Спаса Нерукотворенного и другое Пресвятой Богородицы удивился, что мы чтим святые иконы, также как и они. Тогда другой ему сказал, что греческая вера в христианстве есть древнейшая и что римско-католическое исповедание отделилось от греческого вследствие некоторых несоглашений, к несчастью это подало повод к распрям, но все христиане дети одного отца небесного и сына его Иисуса Христа. Угостив духовенство, мы расстались с ними дружелюбно.
28-го. Принято на корабль 120 ящиков яиц. Это первая погрузка, полученная нами в промен за русские мухоярь, парусину, пестрядь и другие изделия. Так продолжался прием разных туземных товаров каждый день, состоящих из хины, сасапарели, перуанского бальзама, гуммигута, меди, хлопчатой бумаги и проч. Промен этот был весьма выгоден для Американской компании, да притом наша парусина и некоторые излишние паруса были проданы весьма выгодно. Получено вооружение с доков Филиппинской компании. Наконец привезли нам несколько ящиков самой превосходной королевской хины от г-на Абадии и разные вещи из древностей прежних инков [64], как сокровища дорогие от вице-короля макиза де-Абаскла в подарок нашему императору с письмами и отзывами о наших действиях в самых лестных выражениях.
Февраль
1-го. Изготовленная эскадра из 6-ти судов для преследования инсургентов снялась с якоря; отсалютовав по 9 выстрелов с каждого корабля, ушла в море.
12-го. Привезли нам на корабль 8 лам, 1 альпаку и 1 вигунь с Кардильерских гор [65]. Этих животных, никогда еще не вывозимых из Америки, мы купили на свой счет, чтобы по доставлении в Россию, оставить у одного из нас в имении для опытов аклиматизирования. За всех заплачено 500 талеров. После этого последнего груза подняли барказ в росторы и находились в полной готовности сняться с якоря.
14-го. Приехал на «Суворов» пассажир итальянец Анжиел-ли с женою и двумя маленькими детьми, с согласия нашего перевести их в Европу. Они в Лиме были ангажированы по контракту в опере. Madame Анжиелли, итальянка из Неаполя, отличная певица, а ее муж комик. Семейство очень доброе.
15-го. В 5 часов пополудни снялись с якоря, отсалютовали 9-ю выстрелами и получили прощальный ответ равным числом выстрелов с крепости св. Ангела. Оставили гостеприимный город Перу, где мы провели столько истинно отрадных дней, никогда незабвенных в жизни. Трудно странствование мореходца. Прости, славная страна Перу, и ее прелестная столица Лимы с ее гостеприимными жителями!
Источник: Унковский С.Я. Записки моряка. 1803-1819гг. Москва, 2004, стр. 138 - 147
Источник: http://elcocheingles.com/Memories/Texts/Unkovsky/Unkovsky_4.htm |
