РУССКИЕ НА ВОСТОЧНОМ ОКЕАНЕ: кругосветные и полукругосветные плавания россиян
Каталог статей
Меню сайта

Категории раздела

Статистика

Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0

Форма входа

Друзья сайта

Приветствую Вас, Гость · RSS 29.03.2024, 15:11

Главная » Статьи » 1815-1818 "Рюрик" Коцебу О.Е. » Коцебу О.Е. Путешествие в Южный океан и Берингов пролив

Путешествие в Южный океан и Берингов пролив. Глава XII. Плавание от Радака к острову Св. Лаврентия

Глава XII. Плавание от Радака к острову Св. Лаврентия

7 февраля 1817 г. — 11 июля 1817 г.

Отплытие из группы Отдиа. — Астрономические наблюдения близ группы островов Эрегуп. — Описание группы Эрегуп. — Открытие группы Кавен. — Знакомство с ее обитателями. — Астрономические наблюдения близ острова Кавен. — Применяемый островитянами способ разводить огонь. — Посещение о. Олот. — Прибытие к группе Аур. — Знакомство с уроженцем Каролинских островов по имени Каду. — Похождения его. — Он остался на корабле в надежде возвратиться на родину. — Прибытие к о. Стабуал. — Астрономические наблюдения, произведенные при Ауре. — Прибытие к группе Айлу. — Определение положения якорной стоянки. — Прибытие к о. Капениур. — Наименование всех групп островов от Бигара до Милле общим именем Радак. — Отменно здоровый местный климат. — Достижение групп Удирия и Тогай и узнавание в них открытых в прошлом году островов Кутузова и Суворова. — Поимка рыбы, именуемой морская луна. — Наблюдения, произведенные с Сиксовым термометром. — Ужасный шторм и повреждения, претерпенные «Рюриком». — Прибытие в Уналашку. — Починка корабля. — Отбытие из Уналашки. — Наблюдения, там произведенные. — Посещение о. Св. Георгия. — Множество увиденных там сивучей. — Посещение о. Св. Павла. — Морские котики. — Прибытие к о. Св. Лаврентия. — Решение командующего возвратиться из-за тяжелой болезни в Уналашку

На рассвете 7 февраля снялись мы с якорей, намереваясь оставить понравившуюся нам Отдию, где мы провели несколько приятных дней посреди неиспорченных чад природы. Я направил курс к проливу Шишмарева; нас не испугала ни одна коралловая мель, каковых мы вообще видели только две в некотором отдалении вправо. За нами следовала одна лодка с о. Ормед. В 8 часов достигли мы канала Шишмарева, который во всех отношениях предпочтительнее пролива «Рюрика», поскольку он гораздо шире последнего и позволяет входить в него и выходить при обыкновенном пассате, не поворачивая корабля в самом канале; кроме того, отыскать пролив «Рюрика» гораздо труднее, ибо он плохо заметен в однообразном рифе; здесь же проход находится между двумя островами, и его легко можно узнать издалека. Когда мы достигли середины пролива, часовой с марса закричал: «Берег!» На StW показались два небольших острова; итак, группа Эрегуп была уже видна. Я взял тотчас несколько высот солнца и определил долготу пролива по хронометру 170°10′ в. Широта по корабельному счислению, веденному с якорного места, — 9°24′57″ с. Мы не ожидали такого скорого появления этой группы; очевидно, дневное плавание Лагедиака не соответствует нашему, мы заключили, что и прочие группы находятся на меньшем расстоянии, нежели он указал. Поскольку мы усмотрели Эрегуп прежде, чем потеряли из виду Отдию, то нам было нетрудно соединить обе группы посредством углов и тем самым точно обозначить на карте положение Эрегупа.

В 10 часов достигли мы самой северной оконечности группы островов Эрегуп, состоящей из одних коралловых рифов; отсюда направили курс к W и прошли каналом, образуемым группами Эрегуп и Отдиа, чтобы приблизиться к лежащему под ветром берегу первой группы. Течение производило в канале ужасный шум, волны вздымались над мелью подобно буруну; я велел бросить лот, но и на 100 саженей не могли достать дна. В полдень мы обогнули северную оконечность группы Эрегуп и находились под ветром в спокойной воде; мы плыли вдоль западной стороны в 1 миле от берега; курс был к SO, ибо группа имела такое направление. Мы находились, по удачному наблюдению, в широте 9°9′6″ с., долгота по хронометрам 169°57′13″ в.

Ветер повернул к О, и мы принуждены были лавировать, чтобы достичь южной оконечности группы. Вскоре мы могли обозреть всю группу и нашли, что она гораздо менее группы Отдиа. Длина ее от NW к SO 24, а ширина только 4 мили. Весь круг образуется одним рифом и имеет очень мало островов. В 4 часа мы находились уже вблизи южной оконечности группы, оканчивающейся самым большим островом, именуемым, вероятно, Эрегуп; по крайней мере только на нем видели мы кокосовые деревья и людей. Теперь я должен был верить Лагедиаку, что остров обитаем только тремя людьми, ибо и появление нашего корабля не привлекло к берегу большего числа людей. Для исследования открывшегося вблизи прохода я отрядил лейтенанта Шишмарева, который вскоре возвратился с известием, что если через него и возможно пройти, то плавание из-за многих излучин весьма опасно и может быть предпринято только при западном ветре. Получив такое донесение, я решил не исследовать эту группу, которая казалась слишком малозначащей, чтобы на нее терять много времени; окончив опись, мы в 7 часов обогнули южную ее оконечность. Мы старались теперь привести корабль к ветру, дувшему от N, чтобы курсом SO идти прямо к группе островов Кавен, которая, по показанию Лагедиака, должна находиться на О. Прохода, указанного им у северной оконечности группы Эрегуп, мы отыскать не могли. Группу эту я назвал в честь бывшего нашего морского министра группой Чичагова. С заходом солнца мы удалились от берега и пролавировали ночь под малыми парусами, имея ясную погоду и умеренный ветер от ONO.

На рассвете 8 февраля юго-восточная часть группы Эрегуп лежала на NW от нас, следовательно, в продолжение ночи мы боролись с сильным течением от S; мы поставили все паруса, ветер позволил взять курс к северу, и в 7 часов вечера на N был увиден высокий остров группы Отдиа, около которого находится проход Лагедиака; влево от нас в 3 милях находилась группа Эрегуп. Широта, выведенная из хорошего полуденного наблюдения, 9°9′49″с., долгота по хронометрам 170°8′46″ в. Оказалось, что течение увлекло нас со вчерашнего вечера на 6¾ мили к S. Мы пролавировали целый день и всю следующую ночь.

 Женщина с одного из островов Чичагова (Эрикуб) Рисунок художника Л. Хориса

9-го мы не видели группы Отдиа; погода была ясная, и мы беспрестанно лавировали. Показалась луна, и мы тотчас взяли большое число расстояний между нею и солнцем и вывели долготу 170°39′40″в. По хронометрам долгота была 170°33′17″ в., широта по наблюдениям 8°53′16″ с. Течение увлекло нас со вчерашнего полудня на 9½ миль к SO 28°; по этой причине мы не достигли того пункта, от которого при SO курсе я надеялся дойти до группы островов Кавен. Ветер был крепкий, и мы пролавировали всю ночь.

10-го в 6 часов утра мы вылавировали до желаемого пункта, от которого, идя на SO, надеялись открыть группу Кавен; все паруса, которые можно нести при сильном ветре, были поставлены; мы плыли быстро и ежеминутно ожидали появления берега; большие и неправильные волны сильно качали корабль. В полдень мы нашли широту 8°55′52″ с., долготу по хронометрам 170°39′47″в. Течение за сутки увлекло нас на 12¼ миль к SW 88°. Едва мы успели после обсервации убрать инструменты, как с марса был замечен берег прямо на О, в 10 милях. Уже многие из нас потеряли надежду открыть эту группу, в существовании которой начали сомневаться, но Лагедиак обозначил ее положение довольно верно: расстояние от Отдии составляло около 45 миль. Вскоре мы приблизились к ней; покрытые высокими пальмами острова представляли гораздо более приятное зрелище, нежели группа Эрегуп. Подойдя к западной оконечности, мы увидели на S и SO цепь островов, простиравшуюся далеко за горизонт. Самый большой остров находился на западной оконечности группы; впоследствии мы узнали, что он именуется Кавен. В 4 часа пополудни мы находились под ветром группы, которая защищала нас от крупной зыби и тем позволила плыть к S вдоль цепи островов, в полумиле от нее. Мы проплыли таким образом 9 миль; солнце склонялось к закату, и я отложил дальнейшее исследование, мы повернули корабль и поплыли назад прежним путем. Между рифами заметили мы два прохода, больший у о. Кавен, другой несколько южнее; я решил завтра обязательно проникнуть внутрь группы. На обратном пути мы видели на о. Кавен множество людей, любовавшихся нашим кораблем; поэтому и можно было надеяться, что найдем здесь большое население.

11 февраля на рассвете ветер усилился; погода оставалась ясной, и я не оставил намерения проникнуть внутрь группы. В 6 часов увидели мы о. Кавен, а уже в половине 8-го находились в спокойной воде перед самым проходом подле этого острова. Ветер так окреп, что надлежало бы зарифить марсели двумя рифами, но, поскольку проход имел такое направление, что в него можно вступить только лавированием, я не мог нести мало парусов и велел убрать одни брамсели. Мы приблизились к проходу на расстояние 1 сажени и могли ясно видеть, достаточна ли в нем глубина для нашего корабля. Мореходу покажется странным, что мы хотели измерить глубину по глазомеру, но вода между группами коралловых островов настолько прозрачна, что можно видеть дно на 8 саженях глубины; кроме того, мы приобрели привычку и по цвету воды могли судить о глубине. Приблизясь к проливу, увидели мы, что он не так широк, как казался издали: две скрытые под водой мели, между которыми надо было пролавировать, сужали его до ¼ мили. Хотя наше предприятие при столь жестоком ветре было опасно, мы все же решились на него.

В продолжение описи прохода к нам с восточной стороны группы, несмотря на жестокий ветер, шли две лодки под парусами, каждая с семью человеками; в 200 саженях от нас они остановились и лавировали так же, как и мы. Мы удивлялись их искусным поворотам и возможности нести при таком ветре столь большой парус; но в это самое мгновение сильный порыв ветра опрокинул одну лодку. Бывшие на ней люди стали плавать; одни, как мне казалось, женщины, с большой ловкостью влезли на киль, а другие, повязав вокруг себя бечевки, вплавь буксировали лодку к берегу. Другая лодка поплыла с попутным ветром к О, где пристала к берегу, а находившиеся на ней люди нимало не заботились о злоключении, случившемся с их товарищами. Вскоре после этого мы увидели две большие лодки, шедшие к нам от о. Кавен; бывшие на них люди делали разные движения руками и кричали нам какие-то слова, которых мы не только понять, но из-за сильного ветра и слышать не могли. Лодки и одежда людей не отличались от отдийских, и мы более не сомневались, что здешние обитатели принадлежат к тому же племени. Люди на этих лодках не заботились об опрокинувшихся; им не пришло на мысль подать какую-либо помощь несчастным, которые находились еще в полумиле от берега и употребляли все усилия, чтобы достичь его.

Нам надо было применить все свое искусство, чтобы счастливо провести корабль через канал; при малейшем неудачном повороте мы подвергались опасности крушения. Хотя сильный дождь иногда мешал видеть окружающее, однако в

9 часов мы достигли внутренности группы, где нашли достаточное пространство для лавирования, поскольку коралловых мелей совсем не было. Глубина в середине канала найдена в 23 сажени, грунт — живые кораллы; по обе стороны глубина постепенно уменьшалась до 5 саженей. Едва мы проникли в образуемую островами лагуну, в которой глубина была от 20 до 30 саженей, как беспрерывно усиливающийся ветер принудил нас зарифить марсели; несмотря на малость парусов, мы, лавируя, довольно успешно подвигались вперед; вода была совершенно тихая. В 3 часа пополудни мы достигли цепи островов, лежащей к N от пролива; лейтенант Шишмарев отправился на ялике для отыскания якорного места, и спустя полчаса мы бросили якорь в 200 саженях от одного небольшого острова, имея глубину 23 сажени, грунт — мелкий коралловый песок. О-в Кавен лежал на SW от нас в 5 милях; лодки островитян оставили нас при входе. Вскоре после того, как мы стали на якоре, я с некоторыми из своих товарищей отправился к упомянутому небольшому острову, который был похож на острова группы Румянцева и казался необитаемым; находившиеся там в малом числе небольшие пустые шалаши служили, вероятно, островитянам для временного пребывания во время рыбной ловли. Мы и тут нашли во множестве крыс.

12-го. Хотя наше якорное место было не совсем удобно из-за значительной глубины и малой защиты от сильных волн, тем не менее решил я остаться здесь на нынешний день и, пользуясь ясной погодой, определить его положение астрономическими наблюдениями. Около полудня мы увидели, что две большие лодки плыли к нам с лежащих на востоке островов; они подошли к кораблю так близко, что мы могли насчитать на них 13 мужчин и двух женщин. Мы сказали им: «Айдара», считая это слово лучшим приветствием; оно в самом деле произвело желаемое действие: дикари были в величайшем удивлении, единогласно повторили это приветствие и приблизились к кораблю. Теперь мы ощутили пользу от приобретенных нами (правда, с крайним трудом) сведений в языке этого народа; когда мы пригласили их к себе, то они нимало не мешкали и просили веревку для причаливания. Мы исполнили их просьбу, но конец веревки упал в воду, тогда один островитянин прыгнул в воду, схватил ее и прикрепил к лодке. По окончании этой работы, в продолжение которой мы говорили друг другу множество учтивостей, двое дикарей взошли на корабль; между ними узнал я начальника по особенному наряду. Голова его была украшена белыми перьями и огромнейшим венком из цветов, шея — разными искусно выделанными костями, а туловище прикрыто тонко сплетенными циновками. Он был строен, высок ростом и крепкого сложения; вся наружность его была весьма привлекательна. Взойдя на корабль, он прежде всего старался узнать, кто на нем «тамон», и когда указали на меня, то, подойдя ко мне, поднес кокосовый орех и надел мне на голову свой красивый венок, повторяя слово «Айдара». Затем он сказал, что он «тамон» о. Торуа, лежащего на О, и просил меня посетить его там. Чтобы приобрести его полное доверие, я предложил поменяться именами; это предложение было принято благосклонно; при громком радостном крике на лодке было возвещено, что их «тамон» называется Тотабу, а я отныне именуюсь Лабадени. Раз без подарков дружба здесь существовать не может, то я положил этому вновь заключенному союзу твердое основание, одарив начальника дикарей разными железными вещами, которые он принимал с радостью и, полюбовавшись на них, отдавал своему казначею. Я забыл упомянуть о сделанном мною уже на Отдии наблюдении, что каждый «тамон» всегда имеет при себе казначея, который принимает на хранение все подарки и обычно является первым любимцем. Казначей Лабадени, служивший также шутом, был худощав, очень проворен в движениях и много говорил, сопровождая каждое слово кривляниями; словом, он был полной противоположностью своего задумчивого повелителя.

Дружественный прием внушил нашим гостям такую смелость, что они без малейшей боязни прохаживались по шканцам; казначей принимал живейшее участие во всем, непременно хотел знать назначение каждой вещи, видя такое множество железа, не переставал восклицать: «Мёлль! Мёлль!»

 Украшения жителей островов цепи Радак Рисунок художника Л. Хориса

Он сразу повел себя так, как будто находился в кругу самых коротких своих друзей: когда он хотел получить объяснение чего-либо, а меня тут не было, то подбегал ко мне, схватывал меня и тащил за собою; все свои замечания сообщал он с большой живостью Лабадени; не довольствуясь этим, он, увидев что-либо любопытное, всякий раз выбегал на гакаборт корабля и рассказывал о виденных им чудесах находившимся в лодке трусливым товарищам, которые с открытыми ртами слушали его повествования. Не оставил он без внимания стоявшую на шканцах бочку с водою и спросил о ней; когда я объяснил, что бочка наполнена водою, которую мы все пьем, тогда стал он делать самые смешные прыжки и не замедлил сообщить это важное известие своим товарищам. Конечно, он в рассказ вставлял собственные прибавления, как я заключил по удивлению, изображавшемуся на лицах его слушателей; более всех восхищалась его повествованиями старая, но весьма живая женщина, бывшая, как казалось, из знатного рода: вероятно, она давно не слыхала так много нового, как сегодня.

Прежде чем Лабадени нас оставил, я объявил, что каждый получит железо за кокосовые орехи; мы расстались друзьями, и Лабадени еще раз повторил приглашение посетить его на Торуа. Мы полностью удостоверились, что обитатели островов Кавен и Отдиа составляют один народ: татуировка, одежда и уборка волос были совершенно одинаковы; здесь, однако, господствовала большая роскошь. Ужасные свертки, торчащие в мочках ушей, были отделаны черепахой; циновки, которыми они укрывались, у всех были новые; шея была обвешена множеством украшений; на Отдии я не видел белых перьев, которые здесь очень украшают черные волосы жителей.

Кавен — самый большой остров этой группы; длина его 2¼, а ширина ¾ мили. После полудня наступил крепкий ветер от ONO, а к ночи превратился в шторм, сопровождавшийся частым дождем. Странно, что высота барометра у этой группы была большая, чем у Отдии: там самая большая высота была 30,00 [762 мм], а здесь при плохой погоде ртуть внезапно поднялась до 30,80 [782,3 мм].

Широта якорного места 8°54′21″ с., долгота по хронометрам 170°52 1" в. Склонение компаса 11°30′ О. Долгота середины о. Кавен 170°48′33″ в.

13-го. Я не мог исполнить сегодня своего намерения плыть дальше к О, поскольку сильный ветер дул непрерывно, да и погода была столь пасмурная, что едва виден был горизонт. К вечеру, когда прояснилось, мы предположили на следующий день продолжать наше плавание.

14 февраля погода была ясная, ветер свежий, и в 6 часов утра были мы уже под парусами. Лабадени, который из-за ветра также не мог вчера отплыть, сегодня лавировал в своей лодке вместе с нами к О. Проходя мимо многих островов, мы заметили, что большая их часть покрыта пальмами, которые весьма редки на Отдии. Множество людей ходило по берегу, повсюду вздымались столбы дыма, лодки сновали взад и вперед на веслах, везде была приметная деятельность и живость, в противоположность мертвой тишине, господствующей на Отдии. Когда мы при лавировании достигали середины бассейна, то ясно видели цепь островов, образующих южную часть группы; глубина здесь была 32 сажени, грунт — живые кораллы, в близости островов можно найти мелкий коралловый песок; здесь нет коралловых мелей, которые затрудняли бы плавание, как на Отдии. В полдень мы достигли небольшого, красиво поросшего кокосовыми пальмами острова, называемого жителями Тьян; множество хижин и людей свидетельствовало о значительном населении. Мы приблизились к нему саженей на 200, нашли удобное якорное место, защищенное от О рифом, и бросили якоря, намереваясь провести здесь один день и познакомиться с жителями. Лабадени, следовавший за нами на своей лодке, взошел на корабль и убедительно просил плыть к лежащему далее на восток о. Торуа, ибо хотя и сей остров ему принадлежит, но не является его постоянным местопребыванием. Я обещал непременно отправиться туда завтра, а теперь поплыл с ним к берегу. Он здесь отмелый, и никак нельзя выйти из шлюпки прямо на сушу. Лабадени был до того учтив, что донес меня до берега на себе; это редкое зрелище привлекло множество островитян, которые с удивлением смотрели, как их начальник задыхался, неся на себе белого человека. Поставив меня на берег, он произнес своему народу предлинную речь, из которой я понял только, что он выдавал меня за могущественного «тамона»; после этого он взял меня за руку и повел в глубь острова, где мы вошли в просторную хижину. Вокруг нас собрались все жители, в числе которых были красивые девушки, убранные цветами; с удовольствием я отметил, что цветы достигают здесь назначения, служа частью наряда молодых девушек. И старые, и малые преподносили нам кокосовые орехи. Казначей повел разговор: он рассказал, что видел на «эллип-оа» (большой лодке) и какое бесконечное множество «мёлль, мёлль» там находится. Наконец, он показал подарки, полученные Лабадени, чтобы еще более увеличить удивление своих слушателей. Учтивое и благоразумное поведение здешних островитян делает общение с ними приятным еще также и потому, что они, полагаясь на свою многочисленность, мужественнее отдийцев. Любопытство обнаруживается здесь так же живо, как и там, и я охотно удовлетворил их желание исследовать все в точности, исключая только требования, чтобы я разделся из угождения их страсти к познанию.

Мы предприняли прогулку внутрь острова, который имеет не более 1 мили в длину и ¼ мили в ширину. При столь малой площади он довольно населен: судя по числу больших домов, здесь живет 20 семейств, что почти равняется всему населению группы Отдиа. Возделывание земли достигло здесь высшей степени. Здесь вообще растут только одни полезные деревья: кокосовые, пандановые и хлебные; каждый владелец имеет небольшой лесок, обтянутый вокруг от дерева к дереву шнурком, вероятно, для того, чтобы не прикасаться к чужой собственности. Это в образованных государствах показалось бы только смешным, а здесь достаточно для ограждения собственности каждого. Весь остров имеет вид английского сада, кое-где извиваются тропинки, осеняемые широкими листьями большого хлебного дерева; величественная пальма находится подле стоящего на своих высоких корнях панданового дерева, и всюду получает странник защиту против палящего солнца. Шалаши устроены рассеянно под тенью хлебного дерева; мы не проходили мимо любого из них без того, чтобы хозяйка не пригласила войти и сесть на чистые и красивые циновки и не попотчевала чем-либо прохладительным. Тщетно старались мы здесь, как и на Отдии, отыскать какое-либо сооружение, могущее дать понятие об их вере, но не нашли; однако нельзя вообразить, что народ столь нравственного поведения не имеет никакой религии, не поклоняется невидимому существу.

Все богатство в домашних птицах состояло из двух кур мелкой породы; Лабадени хотел подарить их мне как большую драгоценность, но я никак не мог лишить их этого небольшого сокровища, которое, к сожалению, не мог увеличить, поскольку не имел более кур. Шамиссо открыл три сорта таро, которые с большим старанием разводились на влажном месте; но количество этого корня было столь мало, что он, вероятно, служил только для лакомства.

Когда я собрался возвратиться на корабль, жители нанесли мне такое множество кокосовых орехов, что шлюпка наполнилась ими до половины; я велел в замену раздать им железо. Лабадени спросил меня, откуда я прибыл и куда намерен отправиться. Мой ответ, что я прибыл с Отдии и пойду в Аур, удивил всех, ибо они не могли понять, каким образом я приобрел столь подробные сведения об этих островах.

Дурная погода помешала нам оставить о. Тьян сегодня, чему Лабадени, который рано утром привез на корабль кокосовые орехи и мелкую жареную рыбу, крайне обрадовался, прося меня ехать с ним в его лодке на берег. Дул жестокий ветер, когда мы отвалили от корабля, и я теперь сам испытал, как легко такая лодка может опрокинуться, если на ней не сохранено равновесие. Один из дикарей, ставя парус, слишком далеко вышел на коромысло, и мы, конечно, не отделались бы одним испугом, если б не бросились в тот же миг на противоположную сторону. Ласковый прием на берегу вознаградил за неприятное плавание; нас повели в хижину, которая укрыла от ненастной погоды и в которой мы спокойно сели на красивые циновки. Я нашел здесь ту же старую женщину, которая находилась на лодке Лабадени, когда он в первый раз посетил корабль, и узнал, что она — его мать; она меня чрезвычайно полюбила, называла всегда Лабадени, говорила со мной очень много, что, с одной стороны, было хорошо, поскольку я этим способом все более познавал здешнее произношение. Особенно приятно было заметить, что здешние жители весьма опрятны, как в одежде своей, так и в домашнем хозяйстве.

Для приготовления обеда перед хижиной был разведен огонь, и тут я впервые увидел, как его добывают: заостренной роговой палочкой втирают бороздку в поленце мягкого дерева и продолжают трение, пока не появится искра в натертой древесной пыли, служащей трутом; тогда накрывают искру сухой травой и раздувают огонь. Прежде чем приступить к приготовлению кушанья, повар вымыл руки; когда же все было готово, он постлал перед нами циновку и подал на совершенно чистых листьях вкусно сваренную рыбу и испеченный плод хлебного дерева. Лабадени отведал каждое кушанье, произнес краткую речь, которой я нимало не понял, и знаком пригласил меня приняться за кушанье. Кроме него, его старой матери и меня никто не был допущен к этому столу; казначею и другому чиновнику, должности которого я не узнал, было позволено насытиться после нас остатками нашего обеда. При отъезде на корабль жители одарили нас кокосовыми орехами так щедро, что в продолжение некоторого времени каждый матрос ежедневно получал по одному ореху. Со времени нашего прибытия к группе Отдиа сделанный на о. Вагу запас воды не уменьшался, так как и здесь мы нашли в водоемах очень хорошую воду. Шамиссо роздал сегодня жителям семена и сам посеял некоторые.

Мы нашли широту нашего якорного места 8°52′39″ с., долготу по хронометрам 171°1′31″в. Прикладной час 4 часа 35 минут, самая большая высота воды 5 футов.

16 февраля погода была ясная; мы поставили паруса и, держась близ цепи островов, правили к S; приятно было видеть, как толпы народа стекались к берегам всех островов и дивились нашему кораблю. Когда мы прошли 7 миль, то от одного из островов, именуемого, как мы впоследствии узнали, Олот, отвалила большая лодка со многими людьми; она шла к нам, люди показывали кокосовые орехи; когда же мы, несмотря на их знаки, продолжали свой путь, то они последовали за нами; лодка Лабадени была видна вдали. Мы приблизились к довольно большому острову, от которого цепь принимает направление к S; так как она, по-видимому, здесь оканчивалась, то я решил остановиться на якоре, чтобы определить положение места астрономическими наблюдениями. Изгиб берега защитил нас от ветра, и мы стали на якорь близ острова на 12 саженях глубины. Случай нечаянно привел нас к столице Лабадени, о. Торуа. Большая лодка, следовавшая за нами от о. Олота, причалила к кораблю, и островитяне, услышав приветствие на своем языке, взошли на него без всякого опасения. Начальник лодки, молодой человек лет 20, спросил, кто у нас «тамон», и поднес мне с учтивостью и некоторой застенчивостью несколько плодов; отдарив его разными мелочами, я приобрел его доверие. Я узнал, что он называется Лангедию и является начальником острова Олот; он был татуирован более Лабадени и, следовательно, знатнее этого последнего; он был гораздо более последнего обвешан нарядами и украшениями, живое лицо его было выразительно; его обращение очень мне понравилось. Изобилующий железом корабль осматривался всеми с удивлением; один из дикарей хотел даже присвоить один обломок «мёлль», но был пойман, и начальник с большим жаром велел ни до чего не прикасаться. Лангедию предложил мне поменяться с ним именами; чтобы его не огорчить, я согласился, хотя Лабадени мог обидеться до крайности; он в самом деле вскоре прибыл, немедленно заметил размен имен и не мог скрыть своей злобы. Лангедию по своему благоразумию сделал вид, будто не замечает этого; я со своей стороны старался подарками развеселить своего старого друга, но он отнюдь не хотел иметь никакого сношения со своим соперником. После полудня я с обоими отправился на берег и был принят жителями очень ласково. Остров Торуа вдвое больше Тьяна, но не так населен, хотя, кажется, плодороден. Лабадени оставил меня, как только мы вышли на берег; Лангедию, напротив, провожал с двумя своими подданными всю прогулку, был весьма весел, много смеялся и издевался над Лабадени.

Обойдя большое пространство и не заметив ничего любопытного, кроме нескольких гуляющих на свободе кур, я сел у берега и воспользовался случаем расширить мои познания в географии этой цепи островов; я начертил на песке известные мне от Лагедиака группы островов; Лангедию крайне удивлялся, что я знаю их названия, но нашел, что положение неправильно, и сам начертил вновь. Он стал к N, начал чертеж с группы Бигар и продолжал его к S; число групп было то же, что и у Лагедиака, но направление несколько иное. Кроме цепи островов, он обозначил еще два отдельно лежащих острова, один из которых, лежащий к О от Айлу, признан мною за о. Нового года; другой находился в расстоянии одного дня плавания на W; лежащий на востоке остров назвал он Миади, а находящийся на западе — Темо. Я начертил эту карту с большой точностью в своей записной книжке; впоследствии, когда я открыл все эти группы, она оказалась совершенно верной.

На обратном пути увидел я группы дикарей, сидевших около огня и что-то варивших в кокосовой скорлупе. По их приглашению я сел к ним и увидел, что они растирают в порошок совершенно сгнившее кокосовое дерево, варят из него густой кисель, а из последнего делают маленькие пирожки и пекут их в листьях; мне пирожки эти не понравились. Здесь я заметил чрезвычайно дружелюбное обхождение родителей с детьми, которое мне очень понравилось.

До 19 февраля оставался я у этого острова; Лангедию почти не сходил с «Рюрика» и однажды привез немного корня таро, который он чрезвычайно ценил. Ежедневно посещали нас островитяне, но Лабадени не показывался. Мы наменяли множество кокосовых орехов на железо; матрос, которому поручили это дело, был в большом уважении у жителей; они обнимали и целовали его беспрерывно, вероятно, в надежде, что такая нежность будет засчитана при мене.

Среднее из многих наблюдений определило широту нашего якорного места 8°43′10″с., долгота по хронометрам 171°9′35″в. Склонение компаса 10°50′ О.

Отдаление наше от острова Кавен составляло теперь по прямой линии 24 мили.

19 февраля в 6 часов утра мы были уже под парусами и плыли к S вдоль цепи малых островов; пройдя 10 миль, мы увидели, что отсюда цепь простирается к SO; в этом направлении открыли мы довольно большой остров и увидели, что находимся у юго-восточной оконечности группы Кавен, которая сначала простирается к W, а потом — к NW и тем самым образует бухту.

 Вид острова Айрик (Аилук) в цепи Радак Рисунок художника Л. Хориса

Я направил курс к большому острову, который, как мы позже узнали, именуется Айрик; когда мы к нему приблизились, то с марса были усмотрены на S по ту сторону рифа другие острова, которые мы признали за группу Аур. В 9 часов мы бросили якорь в 60 саженях от о. Айрик, на глубине 8 саженей; это якорное место во всех отношениях превосходно. Айрик почти равен Торуа; его вид приятнее вида всех доныне посещенных нами островов. Весь берег густо засажен пальмами, под которыми устроено множество жилищ; мы видели лодки, шедшие на парусах и стоявшие на якоре; нам казалось, что мы находимся в часто посещаемой гавани. Став на близком расстоянии от берега, мы замечали каждое движение дикарей, которые собирались толпами и удивлялись чрезвычайно большому «оа». Пока занимались уборкой на корабле, некоторые из нас поехали на берег, и мы видели, как их встретили с пальмовыми ветвями и кокосовыми орехами. Вскоре возвратился Шамиссо, восхищенный хорошим приемом; с ним прибыл юноша лет 18, которого ему представили как «тамона» и за которым народ пустился вслед на нескольких лодках, увидев, что его молодой начальник отплыл от берега. К нам прибыло многолюдное общество, и мы получили в избытке кокосовые орехи, взамен которых дикари с восхищением принимали обломки старого железа. «Тамон» велел представить себя мне и с особенной живостью старался получить объяснение всего окружающего; при нем находился старик, который, по-видимому, был его ментором. Им обоим пришло на мысль измерить длину и ширину корабля, а также вышину мачты посредством веревки, которую они после этого тщательно спрятали. Когда он увидел двоих из наших товарищей, забавлявшихся фехтованием, то потребовал также рапиры и обнаружил большое проворство в продолжении данного ему урока.

После полудня отправились мы на берег; «тамон» сел в мою шлюпку, а лодки дикарей следовали за нами. Народ собрался на берегу посмотреть на «тамона» корабля; молодой же приятель мой, не покидавший меня ни на минуту, немедленно повел меня к одной пожилой женщине, которую представил как королеву острова и свою мать. Она сидела на циновке перед красивым домом, окруженная тремя старыми безобразными статс-дамами; я сел подле нее, а народ составил тесный круг около нас. Полагая, что почетное место, на которое меня посадили, обязывает меня вступить в разговор с королевой, я истощил все свое красноречие, но труды мои были напрасны; я не получил никакого ответа, и хотя она быстрыми взорами осматривала меня, однако ее королевские уста остались безмолвны. Наконец, я оставил старание вступить с нею в беседу, уверясь, что высокий сан налагал на нее обязанность молчания; ее статс-дамы, в противоположность своей повелительнице, непрестанно болтали. К поднесенному мной подарку королева не прикасалась, хотя изъявила свое благоволение ласковым киванием головы, и его приняли статс-дамы; отдарив меня кокосовыми орехами и несколькими свертками «могана», положенными в глубоком молчании к моим ногам; королева удалилась в свой дом, и на этом аудиенция кончилась. Затем молодой «тамон» повел меня в довольно просторный дом, устроенный на четырех столбах, в котором было много молодых нарядных дам; одна из них, сестра моего приятеля, сидела отдельно от прочих; меня посадили подле нее, народ опять встал около нас в круг. У принцессы соблюдался не такой строгий этикет, как у королевы; она имела право говорить и очень радовалась, когда я произносил что-либо на ее языке; народ так же мог здесь повеселиться и шутить. Чтобы позабавить меня, принцесса устроила пантомиму с пением, именуемую «Эп». Две ее подруги сели к ней, одна била в барабан, а другая время от времени вторила принцессе в ее арии, которая, однако, походила на дикий крик. Часто повторялось имя «Тотабу», и я весьма сожалел, что не понимал слов. Пантомима была бы недурна, если б эти девицы от усердия не кривлялись ужасным образом. Прощаясь с принцессой, я подарил ей шелковый платок и другие мелочи, которым она так обрадовалась, что почтила меня венком из раковин.

Знаменитые брат и сестра еще не были татуированы; вероятно, эту операцию не предпринимают здесь так рано, поскольку она совершается на этом острове одним разом, а не мало-помалу, как на Маркизовых островах. Лангедию сказал мне, что после этой операции человек опухает и испытывает большую боль; эта боль, должно быть, очень велика, так как штурман капитана Крузенштерна, человек рослый и крепкого сложения, упал в обморок, когда начали татуировать ему только руку. Я полагаю, что татуирование на этих островах является обрядом веры. Совершив прогулку по этому острову, я еще более утвердился в мнении, что он один из прекраснейших; здесь видны только плодоносные деревья и насаждения таро. Нам сказали, что остров, виденный на S, принадлежит к группе Аур; следовательно, Кавен и Аур отстоят один от другого только на 10 миль.

 Лабелеоа, вождь на острове Кутузов-Смоленский Рисунок художника Л. Хориса

20 февраля. С самого утра до вечера «Рюрик» был окружен лодками, и любопытные дикари во множестве собирались на корабле; после полудня подъехала принцесса, которой я послал несколько подарков в лодку, поскольку она не решилась взойти на шканцы. На W была замечена большая лодка, на которой находилось 22 человека мужчин и женщин; нагруженный в нее домашний скарб позволял предполагать, что люди предприняли дальнее плавание. Когда лодка подошла к кораблю, из нее на шканцы взошел начальник о. Кавен, Лабелеоа, человек ростом 7 футов, и поднес мне сверток «могана»; он говорил много и между прочим советовал идти в Аур, где находится «тамон эллип» (великий начальник) группы Кавен. На корабле собралось множество дикарей, которые, чувствуя превосходство сил, держались довольно дерзко. Мы были вынуждены пресекать докучливость наших гостей, которых только воображение, что мы неземные существа, могло удержать от стремления насильно присвоить все, что им нравилось.

Уже наступила темнота, а отправленная за водой шлюпка еще не возвращалась; унтер-офицер с берега прокричал, что у него недостает одного матроса. Поскольку дикари не показывались вооруженные, то и я, чтобы не возбудить в них недоверчивости, всегда посылал своих людей на берег без оружия, в чем теперь жестоко себя укорял. Я немедленно отправил к берегу вооруженную шлюпку и велел сделать пушечный выстрел и пустить ракету; это для дикарей ужаснейшее явление и произвело желаемое действие. Едва раздался выстрел, на острове поднялся вопль, продолжавшийся более четверти часа, а вскоре возвратились шлюпки. Пропадавший матрос признался, что девки увлекли его в хижину, находящуюся в глубине острова, что туда собралось несколько островитян, не хотевших отпустить его; они разложили огонь и раздели его, но когда последовал выстрел, все они, как пораженные молнией, упали на землю, а матрос счастливо спасся.

21 февраля. Наведенный вчера страх действовал и сегодня: никто не осмеливался приблизиться к кораблю, пока несколько наших товарищей не отправились на берег. Дикари задавали много вопросов о том, что значил удар и светлое сияние; когда им сказали, что я посещал небо, то их уважение ко мне увеличилось, и они держались весьма скромно. Намереваясь завтра отплыть от Айрика, я сегодня сделал несколько посещений и всюду был принят с особым уважением. Старой королевы я не мог видеть, так как двое вооруженных копьями часовых загородили вход к ней, но принцессе и нескольким вельможам я сделал столько подарков, сколько хотел.

 «Эп», представление на острове Аирик (Аилук) в честь гостя Рисунок художника Л. Хориса

Лабелеоа устроил прощальный «Эп», трое мужчин и три женщины сели в полукруг, перед ними два барабанщика ужаснейшим голосом они пели слова: «Тотабу, айдара, мёлль», и каждое их движение относилось ко мне.

Около хижины я видел ручных цапель, а на берегу бегали дикие цапли; кроме того, здесь живут морские кулики и одна порода чаек. Крысы столь смелы, что во время обеда дикарей похищают у них для себя пищу.

Мы нашли долготу нашего якорного места, выведенную из 50 взятых расстояний луны от солнца, 171°7′53″ в.; хронометры показывали 171°10′35″ в., средняя широта по трем наблюдениям 8°31′11″ с. Склонение компаса 11°11′О. Прикладной час 1 час 52 минуты; самая большая разность высот воды составляла 4 фута.

Длина группы Кавен от NW к SO 30 миль, а ширина только 11½ миль. Опись группы Кавен основана, как и опись Отдии, на астрономических определенных пунктах; поэтому посетивший эту страну мореплаватель будет доволен моим определением положения мест. Однообразие трех групп: Суворова, Кавен и Отдиа, думаю, не случайно; кажется, что этот способ образования свойственен кораллам вообще.

22-го на рассвете мы снялись с якорей и направились к о. Олот, ибо я обещал посетить Лангедию. Лабелеоа хотел проводить нас до Аура и отплыл вместе с нами, но направился к о. Кавен, когда увидел, что мы идем к Олоту; мы стали на якоре в 10 часов утра, имея глубины 8 саженей, грунт — коралловый песок.

Едва мы прибыли, как Лангедию посетил нас, радуясь нашему приходу; вскоре явился начальник острова Торуа, и мне удалось примирить обоих соперников и самому помириться с последним. По приглашению Лангедию я с несколькими моими спутниками отправился на берег; мы нашли, что Олот обработан менее, чем Айрик, Тьян и другие острова, а население не так велико. Лангедию повел меня к своему насаждению таро и подарил несколько корней; это большая жертва, потому что, хотя его насаждение самое большое во всей стране, однако оно недостаточно для прокормления одного человека в продолжение четырех недель. Вблизи этого насаждения я заметил одно банановое дерево, которое было обнесено низким забором, тщательно оберегаемо и, по-видимому, недавно посажено. От Лангедию я узнал, что корень таро и упомянутое дерево доставлены сюда с о. Аур; я радовался склонности этих людей обрабатывать свои острова. Некоторым моим читателям покажется, может быть, излишним, что я упоминаю о таких малозначащих вещах, но я показываю нынешнее состояние, чтобы те, кто посетит эту страну в последующем, смогли сравнить с новыми успехами, которые с течением времени, конечно, последуют. Шамиссо и здесь роздал семена и учил дикарей обращению с ними; в воздаяние за труды у него украли ножик, но были вынуждены возвратить, когда я настоятельно потребовал.

После долговременной прогулки по острову, во время которой мы не нашли ничего достопримечательного, Лангедию повел нас в свою хижину, чтобы угостить. Хотя он принял вид совершенно придворного человека и казался искреннейшим моим другом, однако удалил всех пригожих женщин; такой недоверчивости доселе никто из островитян не обнаруживал. Угощение состояло из кислого теста, приготовленного из плода хлебного дерева; оно было столь противного вкуса, что нам было трудно отведать его. Хозяин утверждал, что знает Рарика, Лангина и Лагедиака; из этого можно заключить, что жители различных групп островов находятся во взаимных сношениях. Одарив Лангедию и Лабадени еще несколькими полезными для них орудиями, я отправился к вечеру на корабль.

Широта о. Олота 8°46′4″с., долгота по хронометрам 171°9′42″ в.

Вся группа Кавен состоит из 64 островов.

Источник: Коцебу О. Е. Путешествие в Южный океан и в Берингов пролив для отыскания Северо-Восточного морского прохода, предпринятое в 1815–1818 на корабле «Рюрик»: в 3 ч., 1821–1823 гг.



Источник: http://www.litmir.net/br/?b=181555&p=81
Категория: Коцебу О.Е. Путешествие в Южный океан и Берингов пролив | Добавил: alex (13.02.2014)
Просмотров: 415 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *:
Copyright MyCorp © 2024
Сделать бесплатный сайт с uCoz