МАТЮШКИН Ф.Ф. ЖУРНАЛ КРУГОСВЕТНОГО ПЛАВАНИЯ НА ШЛЮПЕ «КАМЧАТКА» ПОД КОМАНДОЮ КАПИТАНА ГОЛОВНИНА

ПРЕДИСЛОВИЕ

Публикуемые ниже путевые записки Ф. Ф. Матюшкина, которые он вел во время кругосветного плавания на шлюпе «Камчатка» в 1817—1819 гг., любопытны прежде всего потому, что они непосредственно связаны с именем Пушкина. Биограф поэта П. В. Анненков еще в 1855 г. отметил, что Ф. Ф. Матюшкин «получил от Пушкина, при первом своем отправлении вокруг света, длинные наставления, как вести журнал путешествия... Пушкин долго изъяснял ему настоящую манеру записок, предостерегая от излишнего разбора впечатлений и советуя только не забывать всех подробностей жизни, всех обстоятельств встречи с разными племенами и характерных особенностей природы» (1).

М. А. Цявловский установил, что этот разговор происходил между 25 июня и 26 августа 1817 г. и даже высказал предположение, что «если Пушкин вернулся в Петербург из Михайловского до 26 августа, то, возможно, он провожал Матюшкина до Кронштадта» (2).

Ф. Ф. Матюшкин (1799—1872) — один из близких друзей Пушкина лицейских лет. По словам известного пушкиниста академика Я. К. Грота, «это был один из самых достойных питомцев первого выпуска Лицея. В нем не было ничего блестящего; он был скромен и довольно молчалив, но при ближайшем с ним знакомстве нельзя было не оценить этой честной, правдивой и теплой души; недаром Пушкин так любил и уважал его...» (3).

Осенью 1825 г. в михайловской ссылке Пушкин написал стихотворение «19 октября», посвященное очередной лицейской годовщине. Он упомянул в нем тех своих друзей-лицеистов, ] которых он любил всю жизнь. Пожалуй, самые теплые строфы в этом стихотворении были посвящены Ф. Ф. Матюшкину:

Сидишь ли ты в кругу своих друзей, Чужих небес любовник беспокойный? Иль снова ты проходишь тропик знойный И вечный лед полунощных морей? Счастливый путь!.. С лицейского порога Ты на корабль перешагнул шутя, И с той поры в морях твоя дорога, О, волн и бурь любимое дитя!

Когда Пушкин писал эти строки, Матюшкин был в море — он второй раз шел вокруг света на транспорте «Кроткий»...

По ходатайству директора Лицея Е. А. Энгельгардта, который любил Матюшкина и относился к нему, как к сыну, «коллежский секретарь» Ф. Ф. Матюшкин сразу после окончания Лицея был принят в состав участников кругосветной экспедиции на шлюпе «Камчатка», которую возглавлял известный мореплаватель капитан В. М. Головнин. За два года плавания молодой лицеист прошел полный курс морских наук; по словам В. М. Головнина, Матюшкин «исправлял должность наравне с офицерами» и после возвращения на родину был произведен в мичманы.

В 1820—1824 гг. Ф. Ф. Матюшкин участвовал в экспедиции по исследованию северных берегов Сибири, которой руководил Ф. П. Врангель. Затем Ф. Ф. Матюшкин снова идет вокруг света на корабле «Кроткий» (1825—1827 гг.). В 1828—1830 гг. он принимает участие в военных действиях против турок на Средиземном море в составе эскадры адмирала П. И. Рикорда. После окончания войны Ф. Ф. Матюшкин несколько лет командует разными кораблями на Черном море, затем его переводят на Балтику. В 1849 г. Ф. Ф. Матюшкин становится контр-адмиралом, во время Крымской войны он руководил укреплением и обороной крепости Свеаборг. Последние годы своей жизни Ф. Ф. Матюшкин служит в морском министерстве, за несколько лет до смерти его производят в адмиралы.

Жизнь Ф. Ф. Матюшкина прошла в морях и странствиях. Многообразная практическая деятельность и предельная скромность помешали ему опубликовать при жизни описания своих путешествий. Именно поэтому заслуги Ф. Ф. Матюшкина не были в должной мере оценены его современниками. Историки русского флота и специалисты по истории географии вплоть до недавнего времени также не отводили Ф. Ф. Матюшкину того места, которое он заслужил по праву в истории русских географических открытий и русского флота. Так, например, В. Попов-Штарк утверждал, что «Матюшкин не любил писать. Он не  создал ни одной книги о своих многочисленных плаваниях, в то время как Литке и Врангель оставили замечательные описания своих путешествий» (4).

Однако это не так. Как и Ф. П. Литке и Ф. П. Врангель, с которыми впервые судьба его свела на борту «Камчатки», Ф. Ф. Матюшкин во время своих путешествий вел дневники, делал заметки. Некоторые из его рукописных путевых дневников были известны и даже использовались в трудах его современников (5). Друзья Ф. Ф. Матюшкина получали от него многочисленные письма из путешествий (6). Но до самого последнего времени бумаги Матюшкина — дневники, заметки, письма — в основной своей части не были известны исследователям.

Среди бумаг Матюшкина большой интерес представляют его путевые записки, которые он вел во время первого кругосветного плавания на шлюпе «Камчатка». Однако судьба этих записок Матюшкина оказалась весьма сложной. Некоторые из биографов Матюшкина считали записки утраченными, другие вообще сомневались в их существовании.

Незадолго до своей смерти Ф. Ф. Матюшкин передал академику Я. К. Гроту хранившиеся в его личном архиве бумаги, связанные с Лицеем. Среди них была маленькая черновая тетрадка в обложке из листов вахтенного журнала «Камчатки». В 1887 г. Я. К. Грот опубликовал отрывок из этой тетрадки. «Поживши три дня у Егора Антоновича, я отправился в дорогу,— писал Матюшкин.— Прощаясь с местом, где я, может быть, провел счастливейшее время жизни... я не мог удержаться от слез... Это было 2 июля. Не знаю, что я чувствовал, когда я прибыл в Ижору. Хотя я ехал в Москву, хотя я ехал к любимой мною матери, которую не видел шесть долгих лет, но я не радовался: какая-то непонятная грусть тяготила меня...» (7).

Заметки относились к июлю 1817 г., когда Матюшкин, узнав о том, что капитан В. М. Головнин берет его с собою в кругосветное плавание, поехал в Москву проститься с матерью. Я. К. Грот предположил, что этот отрывок есть «черновое начало записок Матюшкина, которые он, как говорит предание, сбирался вести по совету и плану Пушкина» (8).

В 1911 г. сын академика Я. К. Грота К. Я. Грот, издавая бумаги лицеистов первого выпуска, привел целиком этот текст,  который он назвал «Путевые заметки между Царским Селом и Москвою (1817 г.)» (9). К. Я. Грот писал: «Это — черновая, сильно перемаранная поправками рукопись в сшитой тетрадке из грубой синей бумаги на 8 листах, т. е. 16 страничках — в такой же оборванной обложке, на заднем листике которой имеются какие-то морские технические (путевые) записи Матюшкина, из чего можно заключить, что эти листки сопровождали его в морском странствии» (10). К. Я. Грот также считал, что этот отрывок— черновое начало дневника Матюшкина 1817—1819 гг. Вел ли дневник Матюшкин во время кругосветного плавания или ограничился только несколькими страницами, опубликованными К. Я. Гротом? Ни один из исследователей не мог ответить на этот вопрос. Н. Гастфрейнд в своей книге «Товарищи Пушкина по Царскосельскому Лицею» предположил, что Матюшкин не вел записок и ограничился только их началом: «Можно, конечно, пожалеть, что эти записки не были ведены Матюшкиным во время его заграничных путешествий на кораблях; они дали бы нам, помимо описаний всего виденного им, много черт его характера, ума и наблюдательности» (11).

В то же время в одном из писем директора Лицея Е. А. Энгельгардта можно найти косвенное указание на то, что Матюшкин все же вел путевые записки во время плавания. Е. А. Энгельгардт, получив коротенькую записочку Матюшкина из Рио-де-Жанейро, писал ему 9 марта 1818 г.: «Собирай только как можно порядочнее записки и Журнал свой, мы из него составим маленькое путешествие,— voyage sentimental par mer (12),— это нечто совсем новое, но ныне это бывало только на сухом пути. То-то удивим» (13).

Основанием для предположения, что Ф. Ф. Матюшкин вел путевые записки во время плавания на «Камчатке», служат также и его многочисленные письма к Е. А. Энгельгардту. Эти письма Матюшкина, представляющие собой нередко подробный путевой дневник, увлекательно написанные, с массой подробностей о посещенных им странах, Энгельгардт охотно читал в кругу своих прежних воспитанников (14). Матюшкин писал Энгельгардту и из своих последующих путешествий — вплоть до середины 40-х годов XIX в., когда он поселился в Петербурге. О широком распространении писем Матюшкина, о том, что их  знали в Петербурге, говорит тот факт, что некоторые из писем Матюшкина из путешествия по северным берегам Сибири были опубликованы. Так, в альманахе «Мнемозина» в 1824 г. было помещено одно из писем Матюшкина к Энгельгардту («Извлечение из письма к Е. А. Э.»). Через несколько лет два письма Матюшкина о путешествии по Сибири Энгельгардт перевел на немецкий язык и напечатал в своем издании «Русские заметки для лучшего знакомства с Россией и ее обитателями» (15). Но, зная о существовании писем Матюшкина из кругосветного плавания, исследователи до последнего времени не располагали их текстами. Так, например, Н. Гастфрейнд в своей работе о Матюшкине, широко используя ответные письма Энгельгардта к Матюшкину, отметил в то же время: «Самих же писем Матюшкина, к сожалению, мы не имеем» (16).

В 1919 г. в Пушкинский Дом поступила часть рукописного собрания известного собирателя и коллекционера П. Я. Дашкова (1849—1910), чья коллекция автографов была одной из богатейших в России. Среди этих бумаг в Рукописный отдел Пушкинского Дома попали и бумаги Матюшкина, часть его личного архива. Среди них был и «Журнал кругосветного плавания на шлюпе «Камчатка»»—тот самый дневник Матюшкина, который он вел по совету и плану Пушкина. Неясно, каким образом бумаги Матюшкина попали в собрание П. Я. Дашкова.

Большая часть писем Матюшкина к Энгельгардту из кругосветного плавания на «Камчатке» оказалась после 1917 г. в Отделе рукописей Государственной Публичной библиотеки им. М. Е. Салтыкова-Щедрина, куда они попали в составе рукописного собрания принца А. П. Ольденбургского (17). Судя по переплету и тиснению на корешке, в собрание Ольденбургского письма перешли от того же П. Я. Дашкова. Часть писем Ф. Ф. Матюшкина к Энгельгардту оказалась в Пушкинском Доме (18). Но еще долгие годы бумаги Матюшкина лежали без движения, об их существовании почти ничего не знали.

Свидетельством этого служит брошюра В. Попова-Штарка, посвященная Ф. Ф. Матюшкину, вышедшая в свет в 1940 г. Автор ее, зная о существовании путевых записок Ф. Ф. Матюшкина на «Камчатке», вряд ли был знаком с ними, так как отметил, что «научная ценность этого дневника невелика. Его страницы наполнены юношескими восторгами морем,  перемешанными с жалобами на морскую болезнь. Скоро Матюшкин прекратил вести и этот дневник» (19).

Только в 1943 г. А. И. Андреев упомянул о бумагах Матюшкина в обзоре новых материалов о русских плаваниях и открытиях в Тихом океане (20), а через три года сведения о них появились также и в обзоре А. Н. Михайловой (21). Наконец, еще через десять лет было опубликовано краткое описание рукописных материалов Ф. Ф. Матюшкина, хранящихся в Пушкинском Доме (22).

Благодаря разысканиям и работам Ю. В. Давыдова и других исследователей за последние годы были опубликованы письма Ф. Ф. Матюшкина к Е. А. Энгельгардту за 1820—1824 гг. из путешествия по берегам Сибири (23) и отрывок из его путевого дневника, относящегося к 1822 г. (24)

В 1956 г. вышла в свет книга Ю. В. Давыдова «В морях и странствиях», в которой впервые был использован «Журнал» Матюшкина 1817—1819 гг. и другие его бумаги (25). Недавно ленинградский историк Б. Н. Комиссаров обратился к «Журналу» Ф. Ф. Матюшкина и указал, что он представляет собой интересный источник по истории Бразилии и Перу (26).

Но все же «Журнал» Матюшкина еще плохо известен и исследователям, и читателям. «Журнал» Матюшкина интересен не только как дневник человека пушкинского круга, не только как источник по истории и этнографии разных стран, которые посетил Матюшкин, но и как литературное произведение. 

Ученые-пушкинисты, изучавшие еще до 1917 г. в той или иной мере биографию Ф. Ф. Матюшкина (Я. К. Грот, К. Я. Грот, Н. Гастфрейнд), рассматривали известные им бумаги Ф. Ф. Матюшкина лишь как материалы для биографии Пушкина и не считали, что они могут иметь какое-либо самостоятельное значение. Советское пушкиноведение также не обращалось к изучению рукописей Ф. Ф. Матюшкина. Лишь в небольшой статье М. П. Алексеева, относящейся к 1922 г., был поставлен вопрос о Матюшкине-писателе (27).

Изучение «Журнала» Матюшкина приводит к выводу, что он представляет собой типичные путевые записки писателя-моряка начала XIX в. Путевые очерки и записки были одним из жанров русской романтической литературы 20—30-х годов XIX в., оказавшим большое влияние на развитие литературы того времени. «Письма, путевые записки есть основной вид прозы 20-х годов, и их язык есть язык прозы того времени...» (28).

В первые десятилетия XIX в. очерки и записки русских писателей-моряков широко публиковались и пользовались огромным успехом у русских читателей. Под свежим впечатлением от прочитанных книг о русских путешествиях начала XIX в. декабрист Н. А. Бестужев с восторгом писал в «Полярной Звезде»: «Послужит ли нам счастье обрести неизвестные страны? Как изъяснить прелесть нового, неиспытанного чувствования при виде особенной земли, при вдохновении неведомого бальзамического воздуха, при виде незнаемых трав, необыкновенных цветов и плодов, которых краски вовсе незнакомы нашим взорам, вкус не может быть выражен никакими словами и сравнениями? Сколько новых истин открывается, какие наблюдения пополнят познания наши о человеке и природе с открытием земель и людей Нового Света?» (29).

Широкое распространение в России в 20-е годы XIX в. «литературы путешествий» объяснялось прежде всего усиленным интересом к «экзотическим», мало известным тогда заморским государствам, к освободительному движению в этих странах и т. д. В то же время распространение жанра путешествий в далекие страны было связано с развитием русского романтизма. «Расширение горизонта мировой экономики и политики,— отмечал Г. А. Гуковский,— шло одновременно с расширением  кругозора романтического национального понимания культуры... Не случайно в это же время становятся столь популярны описания путешествий в экзотические страны...» (30).

Русская критика начала XIX в. рассматривала книги русских мореплавателей как жанр художественной литературы, разбирая их в своих статьях наравне с романами, повестями, рассказами и т. п. Так, например, А. А. Бестужев (Марлинский) в статье «Взгляд на старую и новую словесность в России» писал о «Записках в плену у японцев» В. М. Головнина: «Головнин описал свое пребывание в плену японском так искренно, так естественно, что ему нельзя не верить. Прямой, неровный слог его — отличительная черта мореходцев — имеет большое достоинство и в своем кругу занимает первое место...» (31).

Писатель-декабрист А. А. Бестужев (Марлинский) высоко оценил книгу В. М. Головнина «Путешествие вокруг света на военном шлюпе «Камчатка» в 1817, 1818 и 1819 гг.». Книга вышла в свет после того, как статья А. А. Бестужева «Взгляд на русскую словесность в течение 1823 года» была уже набрана. Поэтому Бестужев сделал приписку к статье: «P. S. Лишь теперь вышло в свет: «Путешествие около света» г-на Головнина. Первая часть оного посвящена рассказу и описаниям истинно романтическим; слог оных проникнут занимательностью, дышит искренностью, цветет простотою. Это находка для моряков и для людей светских. Еще спешим обрадовать любителей поэзии: маленькая, и как слышно и как несомненно, прекрасная поэма А. Пушкина «Бахчисарайский фонтан» уже печатается в Москве» (32). Характерно, что мнение о записках Головнина приводится рядом с известием о выходе в Москве «Бахчисарайского фонтана».

«Журнал» Матюшкина писался явно под влиянием русской «морской» литературы. В лицейской библиотеке Матюшкин читал описания кругосветных путешествий — книги И. Ф. Крузенштерна, Ю. Ф. Лисянского, описание путешествия Г. А. Сарычева и др. Путевые записки русских мореплавателей печатались также в петербургских и московских журналах. Так, в последние годы пребывания в Лицее Матюшкин мог прочесть, например, в журнале «Сын Отечества» «Извлечение из журнала путешествующего кругом света российского лейтенанта Лазарева» (1815, ч. 26), «Перечень писем путешествующего на корабле «Рюрик» лейтенанта Коцебу от Тенерифа до Бразилии» (1816, ч. 32) и др.  

«Журнал» Матюшкина не был предназначен для печати, что придает ему особую ценность. Книга В. М. Головнина «Путешествие вокруг света на военном шлюпе «Камчатка» в 1817,1818 и 1819 гг.», прекрасно написанная, с массой живых зарисовок, все же представляла собой отчет о плавании командира корабля. Поэтому, связанный официальными рамками своего отчета, В. М. Головнин не мог написать многого так, как он хотел, а о некоторых вещах он просто написать не мог.

Вместе с Матюшкиным на «Камчатке» служил Ф. П. Литке — будущий знаменитый адмирал и ученый. Он также вел дневник, не предназначавшийся для печати. Дневник Литке очень интересен, но это записки профессионального моряка, в нем много чисто морских практических сведений (33).

«Журнал» Матюшкина отличается и от официального отчета В. М. Головнина и от записок Ф. П. Литке. Ф. Ф. Матюшкин попал на «Камчатку» сразу же после окончания Лицея, не имея никакой специальной морской подготовки. Поэтому в его «Журнале» сравнительно мало специфических морских сведений — заметок о приливах, отливах, вычислений широты и долготы и т. п. Некоторые из его «морских» замечаний, например о порте Рио-де-Жанейро, не совсем точны. Но в то же время в «Журнале» Матюшкина больше сведений, чем у Головнина, о культуре, быте и нравах жителей тех стран, которые посетили русские моряки с «Камчатки». Так, например, Матюшкин подробно записывает свои впечатления от посещения театра в Рио-де-Жанейро, уделяет много места заметкам о быте и нравах негров и белых в столице Бразилии и т. п.

Более подробно, по сравнению с Головниным, Матюшкин описывает и природу тех стран, которые посетила «Камчатка». Так, В. М. Головнин кратко отмечает в своей книге, что во время пребывания в Бразилии русские моряки ездили осматривать водопад вблизи Рио-де-Жанейро. В «Журнале» Матюшкина подробно описывается эта поездка, водопад и т. д.

Таким образом, публикуемые ниже главы из «Журнала» Ф. Ф. Матюшкина — новый источник по этнографии и истории стран Латинской Америки начала XIX в.

Для правильной оценки «Журнала» Ф. Ф. Матюшкина как историко-этнографического источника очень важно определить мировоззрение его автора, которое, естественно, определяло восприятие Матюшкиным жизни и быта народов посещенных стран.

Ф. Ф. Матюшкин был однокашником Пущина и Кюхельбекера, будущих декабристов, его воспитателями были  свободолюбцы и просветители Малиновский и Куницын. Многие записи в «Журнале» Ф. Ф. Матюшкина характерны для декабристски настроенного молодого человека 20-х годов XIX в.

Так, например, много страниц, полных горечи и негодования, было посвящено в дневнике Матюшкина положению негров-рабов в Бразилии. В этом отношении Ф. Ф. Матюшкин следовал традиции, сложившейся в русской морской литературе. Для записок русских мореплавателей начала XIX в. была характерна одна общая черта: русские моряки обычно отмечали поражавший их контраст между прекрасной природой Южной Америки и других посещавшихся ими «экзотических» стран и нищетой и забитостью местных жителей, особенно негров, о рабстве которых все они писали с глубоким негодованием. Возможно, что, описывая ужасы негроторговли в Бразилии, молодой Матюшкин думал «о белых неграх» в России.

На последних листах своего «Журнала» Матюшкин записал: «Необходимо бы надобно было исчислить, токмо не новейшим политикам, которые думают о золоте и силе, но другу человечества, весь вред и малую пользу, который принесла торговля неграми как для Африки, так и для Европы. К несчастьям Африки принадлежат беспрестанные войны, которые ведут между собой народы, чтоб доставить европейцам невольников; варварское самовластие царей, которые продают собственных подданных... Большая часть их умирает во время плавания в Америку от худой пищи и скорбута, от тяжелых работ, от не- достатка свежих припасов, наконец от наказаний и мучений... Сколько слез и сколько крови проливается в Африке!.. С сими физическими несчастьями соединены болезни душевные, происходящие от рабства, которые уничтожают во всех американских колониях, особенно в Бразилии, малейшие чувства милосердия и человечества, потому что там, где есть рабы, там должны быть тираны» (34).

С глубоким сочувствием писал Матюшкин о повстанцах Испанской Америки, которые в эти годы вели вооруженную борьбу против испанского ига. За несколько дней, проведенных в Лиме, Матюшкин успел почувствовать, что колониальный режим трещит по всем швам и что патриоты-инсургенты уже совсем скоро одержат верх над роялистами.

Таким образом, глубокий гуманизм, ненависть к рабству и деспотизму, характерные для передовой русской молодежи тех лет, отразились на страницах «Журнала» Матюшкина.

Но был ли Матюшкин декабристом? Некоторые исследователи высказывали предположение, что Матюшкин, возможно, был связан с тайными обществами и, «окажись он 14 декабря  на Сенатской площади, встал бы плечом к плечу с восставшими!» (З5). Одно из писем Матюшкина к Е. А. Энгельгардту, обнаруженное нами, позволяет уточнить вопрос о декабризме Матюшкина.

23 августа 1825 г. Матюшкин ушел в свое второе кругосветное плавание на транспорте «Кроткий» под командованием Ф. П. Врангеля. 14 декабря 1825 г. «Кроткий» вышел из Рио-де-Жанейро. О восстании на Сенатской площади Матюшкин, очевидно, узнал только в сентябре-октябре 1826 г., когда «Кроткий» пришел в Ново-Архангельск. Потрясенный известиями из Петербурга, Матюшкин пишет Е. А. Энгельгардту 19 октября 1826 г.: «Егор Антонович! Верится ли мне? Пущин! Кюхельбекер! Кюхельбекер может быть; несмотря на его доброе сердце, он был несчастен. Он много терпел, все ему наскучило в жизни, он думал везде видит злодеев, везде зло. Он — энтузиац-фанатик, он мог на все решиться и все в одно мгновение. Но Пущин. Нет, Пущин не может быть виноват, не может быть преступником. Я за него отвечаю. Он взят по подозрению и по пустому подозрению — дружба его с Рылеевым, слово, сказанное неосторожно, но без умысла. Признаюсь Вам, Егор Антонович, когда я прочел его в списке <нрзб>, я думал, что и я виноват, я его так любил, так люблю. Разберите его жизнь, его поступки — никто из нас не делал столько добра как человек и как русский... Мы здесь не имеем никаких подробностей о происшествиях, случившихся в Петербурге,— или лучше сказать, имеем их слишком много». Матюшкин так заканчивает письмо: «Товарищам, друзьям неужели я должен <нрзб>, сказать, что я их [не] люблю. Нет, я их люблю, они непричастны этим ужасным покушениям. Пущин! Пущин!» (36). Боль за лицейских друзей, стремление спасти их — вот основная мысль этого письма. Но оно свидетельствует также, что Матюшкин не был декабристом и ничего не знал о тайных обществах.

«Журнал» Ф. Ф. Матюшкина в том виде, в каком он хранится в настоящее время в Рукописном отделе Пушкинского  Дома, был подобран и переплетен, очевидно, П. Я. Дашковым. На корешке переплета тиснение: «Ф. Ф. Матюшкин. Журнал кругосветного плавания на шлюпе «Камчатка» под команд[ою] кап[итана] Головнина. 1817—1819». Это название принадлежит скорее всего П. Я. Дашкову. В рукописи 175 листов, часть из них чистые. Бумага различного формата и цвета, так как в переплет попали не только записи, относящиеся к 1817—1819 гг., но и отдельные заметки, сделанные Ф. Ф. Матюшкиным во время второго кругосветного путешествия в 1825—1827 гг., а также копия вахтенного журнала шлюпа «Камчатка» начиная с 21 октября 1817 г.— выхода с Портсмутского рейда — и до прихода в Петропавловскую гавань. Здесь же и рабочая тетрадь Матюшкина, где он вел различные математические и навигационные записи (поверка хронометров, вычисление широты и долготы и т. п.). При переплете рукописи в нее почему-то также попал листок с записью рукой Ф. П. Врангеля (л. 77).

Большая часть «Журнала» написана на бумаге синего цвета (размер 21 X 34 см) и занимает в рукописи листы с 6-го по 120-й, часть из них не заполнена и была вложена, вероятно, при переплете.

Основная часть записей в «Журнале» сделана чернилами, хотя иногда встречаются карандашные приписки и дополнения к основному тексту. Сохранность текста в основном хорошая, выцвели и читаются с трудом лишь отдельные места рукописи. Чтение некоторых листов сильно затруднено многослойной правкой автора, а также в ряде мест небрежным почерком.

Большая часть листов «Журнала» разделена пополам. На этих широких полях Матюшкин дополнял свои записи (обычно карандашом), делал исправления. Почти все исправления и дополнения Матюшкин переносил при копировании своего дневника в письма Энгельгардту, что обнаруживается при сравнении текста «Журнала» с письмами. Но все же некоторые подробности в письмах опускались, а сам текст подвергался стилистической обработке.

Часть листов «Журнала» была, очевидно, утрачена, и поэтому в нем есть пропуски. Чтобы восстановить утраченные части текста, при переплете рукописи в соответствующих местах были подклеены письма Матюшкина Энгельгардту. Но все же пропуски в дневнике остались. Так, запись после отплытия «Камчатки» из Кронштадта 26 августа 1817 г. обрывается на полуслове, далее идут два чистых листа, вклеенных при переплете, а затем описывается вид Копенгагена с моря.

При переплете «Журнала» П. Я. Дашков перепутал порядок некоторых листов. Так, например, дополняя свою запись  от 12 ноября 1817 г. о посещении невольничьих кораблей в Рио-де-Жанейро, Ф. Ф. Матюшкин сделал приписку на отдельном листке малого формата, которую и подклеил в соответствующем месте «Журнала». При переплете этот листок по ошибке попал в конец «Журнала» (л. 116—116 об.)

Рукопись не была озаглавлена Матюшкиным и не имеет титульного листа. На л. 6, открывающем «Журнал», крупно выведено лишь «Матюшкин Федор». Отдельные части рукописи (главы) были выделены и названы Матюшкиным (например: «Рио-Жанейро до Лимы», «Перу» и др.).

В настоящей публикации сохранено заглавие рукописи, данное П. Я. Дашковым.

Первые страницы дневника Матюшкина написаны в форме письма, обращенного к друзьям и к матери в Москву и к Е. А. Энгельгардту в Царское Село (л. 7—7 об.). Затем записи приобретают обычный дневниковый характер, по большей части они ежедневные, лаконичные во время плавания и весьма подробные, с пространными описаниями и размышлениями автора во время стоянок в портах.

В конце «Журнала» Матюшкин перечислил основные пункты своего путешествия: «Кроншт[адт] —Портсмут — Лондон — Рио-Жанейро — Лима — Камчатка — Ситха — Монтерей — Бодега — Оваиги — Гуам — Атувай — Гуам — Манилла» (л. 120) (37). Записи в «Журнале» включают описания всех этих пунктов, и, кроме того, помещены краткие заметки об острове Св. Елены. Таким образом, «Журнал» охватывает почти все путешествие, начиная с Царского Села (26 июня 1817 г.) и кончая заходом на остров Св. Елены (20—22 февраля 1819 г.).

Различные этапы путешествия нашли неодинаковое отражение в дневнике. Сначала, т. е. от Кронштадта до залива Бодега (Калифорния), записи подробные, затем они становятся очень короткими, фрагментарными (Гуам — Гавайские острова —Филиппинские острова). Часть из этих записей — полустершиеся наброски, которые с большим трудом поддаются прочтению.

Для настоящей публикации были выбраны части «Журнала» Матюшкина, относящиеся к началу плавания и описывающие пребывание в Бразилии, Перу и Калифорнии.

Комментарии

1 П. В. Анненков. Материалы для биографии Александра Сергеевича Пушкина. В кн.: А. С. Пушкин. Сочинения, т. I. СПб., 1855, стр. 165.

2 М. А. Цявловский. Летопись жизни и творчества А. С. Пушкина. М., 1951, стр. 128, 739.

3 Я. К. Грот. Материалы к биографии Ф. Ф. Матюшкина. Рукописный отдел ИРЛИ, архив Я. К. Грота, 16.034, сб. I, л. 1; ср.: Я. К. Грот. Пушкин, его лицейские товарищи и наставники. СПб., 1887, стр. 99.

4 В. Попов-Штарк. Федор Матюшкин. Л.— М., 1940, стр. 5.

5 См.: М. А. Норф. Жизнь графа Сперанского, т. II. СПб., 1861, стр. 219—221.

6 См.: Н. Гастфрейнд. Товарищи Пушкина по Царскосельскому Лицею, т. II. СПб., 1912, стр. 9.

7 Я. К. Грот. Пушкин, его лицейские товарищи и наставники, стр. 103.

8 Там же, стр. 102, 103.

9 См.: К. Я. Грот. Пушкинский Лицей. СПб., 1911, стр. 25-29. Рукопись хранится в Рукописном отделе ИРЛИ.

10 Там же, стр. 25.

11. Н. Гастфрейнд. Указ. соч., стр. 14.

12 Сентиментальное путешествие по морю (франц.).

13 Н. Гастфрейнд. Указ. соч., стр. 23.

14 См.: Э. Э. Найдич. [Стихотворение «19 октября 1827»]. Публикация и комментарий. «Литературный архив», т. 3. М.—Л., 1951, стр. 19.

15 «Russische Miscellen zur genauren Kentniss Russlands und seiner Bewohner, herausgegeben von G. Engelhardt», Bd. I—II. St.-Petersbourg, 1828—1829.

16 Н. Гастфрейнд. Указ. соч., стр. 17.

17 См.: Отдел рукописей ГПВ, ф. 543 (Собрание Ольденбургского), д. 1; Э, Э. Найдич. Указ. соч.

18 См.: Рукописный отдел ИРЛИ, 22774. СЫХб. I; ф. 93, оп. 2, д. 162.)

19 В. Попов-Штарк. Указ. соч., стр. 5.

20 См.: А. И. Андреев. Новые материалы о русских плаваниях и открытиях в Северном Ледовитом и Тихом океанах в XVIII—XIX вв. «Известия ВГО», т. 75, вып. 5, 1943, стр. 35.

21 См.: А. Н. Михайлова. Рукописные материалы по истории русского военно-морского флота. «Морской сборник», 1946, № 8-9, стр. 118.

22 См.: В. В. Данилов. Документальные материалы об А. С. Пушкине. Краткое описание. «Бюллетени Рукописного отдела Пушкинского Дома», вып. VI. М.— Л., 1956, стр. 61, 62.

23 См.: Ф. Ф. Матюшкин. Письма к Е. А. Энгельгардту. Публикация В. И. Равниной. В кн.: Ф. П. Врангель. Путешествие по северным берегам Сибири и Ледовитому морю... М., 1948, стр. 349—403.

24 См.: Ф. Ф. Матюшкин. Журнал путешествия по тундре к востоку от Колымы летом 1822 года. Публикация Б. И. Равниной. В кн.: Ф. П. Врангель. Путешествие по северным берегам Сибири и Ледовитому морю... М., 1948, стр. 404—407.

25 См.: Ю. Давыдов. В морях и странствиях. М., 1956.

26 См.: В. Н. Комиссаров. Заметки о Латинской Америке в «Журнале» Ф. Ф. Матюшкина. «Вестник Ленинградского университета», 1962, № 2, стр. 105, 166; см. также: Б. Н. Комиссаров. Русские мореплаватели о войне Испанской Америки за независимость. «Война за независимость в Латинской Америке». М., 1964; Л. А. Шур. Россия и Латинская Америка. М.

27 См.: М. П. Алексеев. Писатели-моряки. Друг Пушкина Ф. Матюшкин. «Моряк» (Одесса), 5 мая 1922 г.

28 Л. Мышковская. Литературные проблемы пушкинской поры. М., 1934, стр. 38; см. также: Т. Роболи. Литература «путешествий». «Русская проза». Л., 1926.

29 «Полярная Звезда... на 1824 год», стр. 224, 225.)

30 Г. А. Гуковский. Пушкин и русские романтики. М., 1965, стр. 237.

31 «Полярная Звезда... на 1823 год», стр. 39.

32 «Полярная Звезда... на 1824 год», стр. 14.

33 «Дневник» Ф. П. Литке публикуется в настоящем издании, стр. 89—163.

34 Цит. по кн.: Ю. Давыдов. В морях и странствиях, стр. 69.

35 Ю. Давыдов. Указ. соч., стр. 153; ср.: В. Пасецкий. Впереди — неизвестность пути. М., 1969, стр. 135, 136. В указанной работе, как и в некоторых других, В. М. Пасецкий утверждает, что Ф. Ф. Матюшкин не только был близок с декабристами, но и сожалел, что «не оказался в числе тех, кто вышел на Сенатскую площадь».

36 Рукописный отдел ИРЛИ, 22. 774. С. LIX6I, л. 6—6 об. Неизвестно, было ли отправлено это письмо, так как 19 октября 1826 г. Матюшкин был в море («Кроткий» пришел в Ново-Архангельск 21 сентября и 12 октября 1826 г. вышел в обратный путь). Письмо на листе бумаги с водяным знаком, очевидно вырванном из тетради (рваный край). Было сложено (видны сгибы). Часть текста залита чернилами.

37 Точный маршрут «Камчатки»: Кронштадт — Копенгаген — Портсмут — Рио-де-Жанейро — Кальяо — Петропавловск-на-Камчатке — о. Кадьяк — Ново-Архангельск (Ситха) — Монтерей — Бодега (залив Румянцева) — Гавайские о-ва — о. Гуам — Манила (Филиппинские о-ва) — о. Св. Елены — о. Вознесения — о. Файал (Азорские о-ва) — Портсмут — Копенгаген — Кронштадт.

Источник: Шур Л. А. К берегам Нового Света. М. Наука. 1971

1    2    3    4    5    6    7