Остров Св. Елены

Свежий северо-восточный муссон благоприятствовал на­шему плаванию. Уже 21 января мы пересекли экватор в дол­готе 106°25'в., а 25-го, пройдя между островами Суматра и Ява, достигли Индийского океана. Таким образом, наш ко­рабль благополучно пересек Китайское море от его север­ных до южных границ. Я взял курс на мыс Доброй Надежды, где рассчитывал дать отдых команде.

Когда мы находились под 104° в. д. и 12° ю. ш., восточный ветер сменился западным (явление исключительное для это­го времени года!) и вскоре достиг штормовой силы. Все не­бо заволокло черными тучами, из которых на нас обрушился сильнейший ливень. После полуночи, когда шторм еще бо­лее разбушевался, мы увидели в кромешной тьме явление, которое вызывается электризацией атмосферы и известно под названием «Кастор и Поллукс».

Это были два светящихся шара, которые по величине и яркости можно сравнить с планетой Венера, какой она пред­ставляется с Земли. Шары показались два раза подряд в од­ном и том же месте, на несколько дюймов ниже конца самой длинной из наших рей. Расстояние между шарами не превы­шало полуфута; оба раза они появлялись на несколько минут. Должен сознаться, что в полной темноте, при реве шторма и клокотании волн это явление произвело зловещее впечат­ление не только на команду, не находившую ему объяснения, но и на меня самого.

Встречные ветры замедляли наше плавание. 22 февраля мы пересекли меридиан Иль-де-Франса [остров Маврикий] в 340 милях от этого острова. Штормы следовали один за другим. Позже, будучи на острове Св. Елены, я узнал, что в это время в районе Иль-де-Франса свирепствовал ураган, от которого пострадало несколько кораблей, находивших­ся вблизи берегов; часть из них осталась без мачт. Возмож­но, наш шлюп постигла бы столь же печальная участь, если бы мы проходили тогда на сотню миль ближе к Иль-де-Франсу или к острову Бурбон [Реюньон]. Вообще я не сове­тую морякам без крайней на то необходимости прибли­жаться к этим островам в период между серединой января и серединой марта, ибо в данное время года там свирепст­вуют сильнейшие бури, ежегодно причиняющие много бед даже на суше.

На другой день мы нагнали большой фрегат «Бомбей», принадлежащий английской Ост-Индской компании. На нем находились в качестве пассажиров губернатор Батавии ба­рон ван дер Капеллен и его супруга, с которыми мы вскоре познакомились на острове Св. Елены.

15 марта наш шлюп обогнул мыс Доброй Надежды. Я со­бирался было стать на якорь в Столовой бухте, но основа­тельный шторм, налетевший с северо-запада, своевременно напомнил нам о том, сколь опасно здесь находиться в такое время года. Поэтому мы прошли мимо без остановки и взяли курс на остров Св. Елены.

25 марта мы пересекли с востока на запад триста шестиде­сятый [нулевой] меридиан, а потому потеряли целые сутки. В тот день должна была быть пятница; нам же пришлось счи­тать ее уже субботой.

29 марта мы подошли к острову Св. Елены и стали на якорь у городка Сент-Джемс [Джемстаун]. Весь экипаж был здоров и бодр. Однако наше хорошее настроение было вско­ре омрачено полученным здесь известием о кончине импе­ратора Александра.

Я должен еще раз принести здесь искреннюю благодар­ность почтенному губернатору острова Св. Елены бригадиру Александру Уоккеру за исключительно теплый прием, ока­занный мне и моим спутникам, и за неустанные старания сделать наше пребывание на острове как можно более при­ятным. Губернатор устраивал для нашего развлечения балы и обеды, а также был готов исполнить любое наше желание. Он даже разрешил нам в виде исключения посетить знаме­нитый Лонгвуд, где в печальном одиночестве окончил свой блестящий жизненный путь Наполеон³⁰⁶.

Мы отправились в Лонгвуд верхом чудесным солнечным утром. Прелестный городок Сент-Джемс расположен в ло­щине между двумя весьма высокими, крутыми и бесплодны­ми утесами вулканического происхождения. Его приветли­вый вид еще более подчеркивает мрачность ближайших ок­рестностей. Покинув Сент-Джемс, мы стали взбираться по вырубленной в скалах зигзагообразной дороге на коутые, не­преступные от природы горы. По одну сторону от нас тяну­лись почти вертикально уходящие ввысь утесы, по другую — не менее отвесные обрывы. Дорога очень узка и лишь в неко­торых местах достигает в ширину 3 саженей. Но для безопас­ности путников вдоль обрывов устроены каменные перила, так что человеческим жизням здесь могут угрожать лишь об­валы, когда большие куски скал обрушиваются вниз, увлекая за собой все встреченное на своем пути.

Приложив некоторые усилия, мы достигли наиболее вы­сокой части острова, где тропическая жара, стоявшая тогда в низинах, сменилась освежающей прохладой. У наших ног раскинулся весь остров, который выглядел отсюда совсем иначе, чем со стороны моря.

Мореплаватель видит с корабля лишь высокие черные зубчатые скалы, вертикально поднимающиеся из моря среди яростного прибоя. Более или менее безопасная высадка на берег возможна только у Сент-Джемса. Напрасно ищет глаз моряка хоть клочок покрытой зеленью земли. Кажется, буд­то сама природа избрала этот остров в качестве тюрьмы для государственных преступников. Совсем иной вид имеет ост­ров Св. Елены, если взирать на него сверху, то есть оттуда, где мы находились. Живописные, приветливые пейзажи внутренней части острова представляют разительный конт­раст с его береговой полосой, как бы оцепеневшей в мрач­ной неприступности. Однако такой приятный вид имеет только западная часть острова, защищенная от воздействия пассата. Что же касается восточной части, где жил Наполе­он, то она столь же сурова и мрачна, как и скалистая берего­вая полоса. Постоянно дующий сильный пассат приносит сюда облака и туманы, которые задерживаются вершинами гор и изливаются на землю проливными дождями, часто вы­зывающими наводнения. Воздух в данном районе в течение большей части года отличается нездоровой влажностью. Все это лишает здешнюю почву плодородия. Поблизости от Лонгвуда можно встретить лишь чрезвычайно убогую разно­видность каучуковых деревьев. Высота их не достигает и 1 сажени, а стволы сильно наклонены в направлении ветра. Отсюда видно, как вредно влияет здесь пассат на живые ор­ганизмы. 

По мере приближения к району, в пределах которого раз­решалось передвигаться знаменитому узнику, местность ста­новилась все более мрачной, а климат — все более суровым. Наконец на расстоянии примерно 7 верст от города мы ока­зались на описанном выше бесплодном пространстве. Здесь начинается узкая крутая тропинка, ведущая вниз, в малень­кую котловину, защищенную от ветра окружающими холма­ми. Пышная растительность придает этой долине приятный вид. «Там покоятся останки Наполеона», — сказал провод­ник, данный нам губернатором. 

Мы слезли с лошадей и пошли по дороге, ведущей к моги­ле Наполеона. Навстречу вышел охраняющий ее старый ин­валид, чья одинокая хижина стоит неподалеку. Он подвел нас к плоскому, без всяких украшений надгробному камню, окруженному низкой железной оградой. Над камнем склони­ли свои ветви пять плакучих ив, посаженных, вероятно, по­следними сподвижниками покойного³⁰⁷.

При виде этой скромной могилы нельзя не растрогаться. Ведь здесь под простым камнем лежит тот, кто потряс всю Европу и окончил свою насыщенную событиями жизнь плен­ником вдали от родины, на одинокой скале среди океана. На камне нет никакой надписи; каждый может сочинить ее в со­ответствии со своими убеждениями. Но беспристрастную эпитафию тому, кто столь властно вмешивался в судьбы на­родов, смогут составить лишь потомки, а не мы, современни­ки. Для того чтобы стать величайшим человеком своей эпо­хи, Наполеону, возможно, не хватало лишь одного — чест­ности.

Совсем близко от могилы журчал родник. Инвалид напол­нил чистой прозрачной водой простую глиняную кружку и подал ее нам, заметив, что Наполеон во время своих про­гулок с удовольствием пил здесь холодную воду именно из этой посудины.

Маленькая долина была единственным клочком земли, где узник мог подышать здоровым воздухом и полюбоваться природой. Он часто посещал это место и не раз говорил, что хочет быть здесь похороненным. На желания Наполеона об­ращали мало внимания, но это, последнее, было все же ис­полнено.

Проведя еще некоторое время у замечательнейшего па­мятника — свидетельства поразительной изменчивости че­ловеческой судьбы, мы занесли наши имена в специально за­веденную книгу, а затем сели на лошадей и направились к последнему жилищу Наполеона. Покинутый, лишенный вся­кого влияния, он даже здесь до конца своих дней продолжал разыгрывать императора, и добровольные товарищи по из­гнанию должны были обращаться к нему не иначе как со сло­вами «Sire»* и «ваше величество».

Покинув маленькую, приятную, похожую на сад долину, мы вновь поскакали по дикой и бесплодной местности, где не росло ни одного цветка, где не пела ни одна птичка. Про­ехав около 7 верст, мы увидели на одном из высоких холмов совершенно голую площадку, посередине которой стоял до­мик, еле различимый в окружающем его густом тумане. Наш проводник сообщил, что это и есть Лонгвуд, а домик - быв­шее жилище Наполеона. Мы надеялись застать здесь все в таком виде, как было в момент его смерти. Насколько инте­реснее было бы зайти сюда любому посетителю, если бы

в домике ничто не изменилось, ни один предмет не был передвинут! Однако английские власти не сочли нужным с этим считаться. Домик был разделен на две части. В мень­шей из них, спальне Наполеона, устроили конюшню, а в боль­шей — склад овчин, сала и Других продуктов.

В городе нам рассказывали, что Наполеон развел около дома маленький садик, в котором работал сам; нередко ему помогала генеральша Бертран³⁰⁸. После многих напрасных усилий и всевозможных опытов им удалось начать выращи­вание некоторых видов цветов и даже посадить несколько дубков, которые неплохо прижились.

Один из них посадил собственноручно Наполеон, дру­гой - мадам Бертран. Поскольку от садика не осталось и сле­да, я спросил у проводника, где он был расположен. Указав с саркастическим смехом на пустую, изрытую свиньями пло­щадку, наш провожатый произнес: «Наполеон выращивал здесь цветы столь же успешно, как раньше создавал государ­ства; однако и те и другие исчезли с одинаковой быстротой».

У повалившегося забора еще растет несколько дубов, но теперь уже никто не сможет сказать, который из них поса­жен самим Наполеоном.

Нам показали красивый домик, который английский ко­роль приказал соорудить для Наполеона. Он был окончен постройкой незадолго до смерти пленника. Хотя этот домик был гораздо лучше и удобнее, чем тот, в котором жил Напо­леон, последний отказался сюда переселиться. Возможно, он чувствовал приближение конца и ничего больше не хотел от жизни.

Летняя резиденция губернатора расположена на запад­ном берегу острова, на расстоянии 3 с половиной верст от города, в так называемой Песчаной бухте [Санди-бей]. Она представляет разительный контраст с неприветливым, пус­тынным Лонгвудом и отличается прекрасным, здоровым климатом, благодаря которому здесь пышно расцветают по­чти все тропические растения. Мы были гостеприимно при­няты в просторном и удобном загородном доме. Он окружен обширным парком, где природа и искусство, соединив свои усилия, создали много очаровательных уголков, поражаю­щих своей красотой. Когда дышишь этим чистым воздухом и возвращаешься мысленно в Лонгвуд, невольно проникаешь­ся состраданием к тем, кого судьба заставила там обитать.

В окрестностях Песчаной бухты не хватает лишь ледни­ков, чтобы сделать эту местность вполне похожей на малень­кую Швейцарию. Привлекательные, живописные уголки сменяются дикими пустынями, где природа нагромоздила груды скал. Много труда положили здешние жители, чтобы сделать эту местность прекраснее. Удобные дороги вьются по крутым склонам, а местами в расщелинах между скалами, открывая приятнейший вид то на плодородные поля, то на дома землевладельцев, построенные с большим вкусом и рас­положенные преимущественно в парках, то на привлека­тельные хижины арендаторов, окруженные красивыми сади­ками.

Здесь все говорит о трудолюбии населения и достигнутом им благосостоянии. Жители очень хорошо одеты и выгля­дят здоровыми и довольными. Как нас заверили, они чувст­вуют себя настолько счастливыми в своих скромных владе­ниях, что очень редко их покидают. Многие местные обита­тели за всю свою жизнь ни разу не бывали в городе.

К числу многих достоинств жителей острова следует от­нести их гостеприимство. Они радушно приглашали нас в свои жилища, угощали всем лучшим, что у них было, и вы­ражали непритворную радость, принимая у себя первых рус­ских, посетивших остров Св. Елены.

Мы были приглашены на обед к одному из самых крупных здешних землевладельцев. Несмотря на свои семьдесят с лишним лет, он был еще очень крепок и сохранил юноше­скую бодрость духа. Этот умный и образованный человек ни разу не покидал своей прекрасной родины, пока не достиг шестьдесят девятого года жизни. Город он посещал лишь из­редка, да и то на короткое время. Будучи довольно хорошо знаком с Европой по книгам и по рассказам иностранцев, приезжавших на остров Св. Елены, он весьма уважал культу­ру этой части света, но не испытывал желания там побывать. Вдруг на старости лет ему захотелось поближе познакомить­ся со столь прославленной Англией, и он решился на дале­кое путешествие.

Прибыв в Лондон, старик был, по его собственным сло­вам, совершенно ослеплен величием и великолепием этого города. Давка и толкотня на улицах, которые он сравнил с муравейником, далеко превзошли все его ожидания. Посе­тив несколько фабрик, путешественник поразился совер­шенству увиденных там машин. Театр привел его в восхище­ние. Все эти новые впечатления подействовали на старика буквально ошеломляюще. Устав от них, он уже через месяц начал тосковать по своей спокойной и прекрасной Песча­ной бухте. Воспользовавшись первой же возможностью, ста­рик вернулся на родину, чтобы больше никогда уже ее не по­кидать.

Девять дней, весьма весело проведенных на острове Св. Елены, оставили у нас приятнейшие воспоминания бла­годаря исключительному радушию и предупредительности наших хозяев. Все члены экипажа были здоровы, но сильно утомлены почти трехлетним плаванием. Я старался по мере возможности подкрепить их силы свежей провизией, хотя она стоила здесь очень дорого, ибо нам предстояло еще раз пересечь экватор, причем как раз в том районе, где здоровье людей подвергается наибольшей опасности.

7 апреля мы покинули остров Св. Елена, а 16-го уже пере­секли экватор в долготе 22°27' з. Здесь, в штилевой зоне, влажная жара была особенно тягостной. Несмотря на приня­тые мною меры предосторожности, среди экипажа началась нервная горячка. Эта болезнь после стольких счастливо пре­одоленных нами трудностей заставила меня тревожиться за исход нашего плавания.

Вероятно, зараза была занесена на корабль извне. Дело в том, что капитаны возвращающихся в Европу судов анг­лийской Ост-Индской компании, которые всегда останавли­ваются у острова Св. Елены, думают лишь об ускорении пла­вания, чтобы таким образом побольше заработать. Как я имел возможность убедиться, лишь немногие из них заботят­ся о приличном питании команды и ее опрятности, вслед­ствие чего на кораблях этой компании часто возникают за­разные болезни. Во время нашего пребывания на острове Св. Елены на рейде стояло несколько кораблей, пришедших из Ост-Индии с больными на борту. По существующим пра­вилам ни один корабль не имеет права бросить якорь у ост­рова, пока береговой врач не обследует состояние здоровья команды. Однако капитаны умеют прятать своих больных или, по крайней мере, вводить врача в заблуждение относи­тельно характера болезни. Переносчиками же заразы могут быть еще здоровые люди, общавшиеся с больными.

Половина нашего экипажа слегла, причем, к величайше­му сожалению, в числе захворавших оказался наш искусный и деятельный доктор. Спасение принес поднявшийся ветер, позволивший быстро достигнуть более прохладных мест, где больные быстро поправились. Итак, мы избежали и этой опасности, потеряв лишь одного человека.

12 мая, когда корабль огибал Азорские острова, вся ко­манда снова чувствовала себя превосходно. 3 июня мы при­шли в Портсмут, где провели несколько дней. 29 июня мы были уже в Копенгагене, а 10 июля, ликуя, бросили якорь на Кронштадтском рейде. Прошло без малого три года с тех пор, как мы его покинули.

Если читатели относятся ко мне с некоторым участием, им будет приятно узнать, что мой государь выразил мне свое благоволение, высоко наградив³⁰⁹, и что я нашел мою жену и детей в добром здоровье после долгой разлуки.

 Источник: Коцебу О. Е. Новое путешествие вокруг света в 1823—1826 гг.  М. «Наука», 1981 г.