Дневные записки о плавании военного транспорта Кроткого
в 1825, 1826 и 1827 годах, под командою капитан-лейтенанта (что ныне капитан
2-го ранга) Врангеля 1-го. Отрывки из рукописи. Часть 2.
С рассветом подошли мы к мысу Мартину, юго-восточной оконечности острова Нукагивы. Идя в расстоянии от ½ до 4 кабельтовых от южного берега, приближались
под малыми парусами при ровном пассатном ветре, ко входу портa Чичагова, который по карте Капитана Крузенштерна легко узнать могли. В 9 часов утра
проходили мимо совершенно открытой бухты, лежащей к юго-востоку от порта Чигагова, и наполненной подводными камнями, о коих
буруны страшным образом разбиваются; по берегу сей бухты стояло множество островитян, знаками приглашавших
нас стать здесь на якорь. Ветр нам благоприятствовал без завозов войти
благополучно в восточную часть порта Чигагова,
и того же дня мы стали фертоинг,
положив плехт на 5 саженях (грунт
черной жидкой ил), в 28 саженях от восточного берега, даглист на 6 сажен: тот
же грунт, в 80 сажен от западного берега; уравнив канаты по 45 сажен, имели
плехт на ONO, а даглист на WSW, и находились от восточного крутого берега в 72 саженях;
от западного косогора в 120 саженях, и от северного песчаного низменного берега;
где наливались водою и рубили дрова, в 168 саженях. Чрез короткое время
окружили нас более 100 островитян обоего пола; они не привезли с собою ничего
на продажу, и одни только женщины с бесстыдством предлагали матросам свои
прелести.
В числе приплывших мужчин был один нукагивец, лет 25,
по имени Гута, который, просясь
взойти на судно, показал нам лист с Отаитскою Азбукою и старался объяснить,
что за несколько месяцев было здесь 2-х
мачтовое судно; на котором Гута
жил некоторое время. Я позволил ему остаться на корабле, он работал на
ровне с матросами и бывал нам полезен на берегу; его так полюбили у нас, что одарили полною
парою Европейского платья, в которое он охотно наряжался. Равным образом посетил
нас сын верховного жреца здешней долины, с своим дядей: я одарил их обоих и они
обещали привезти к нам плодов и живности.
После этого поехал я с офицерами на берег, и имел
удовольствие найти порядочный ручей со вкусною водою, и довольно кустов для
рубки дров; берег песчаный, буруны почти не приметны, и весьма удобно приставать
на гребных судах; по приморской стороне сей долины никто не живет, и лишь в лесу
в 2 верстах от моря стоят два
или три шалаша островитян; настоящее же селение, в котором живут король и тауа (Верховный жрец)
находится в долине, по коей протекаешь речка, капитаном Лисянским Невкою названная, и отделенная от ручья холмами.
С утра мы тотчас приступили к работам. Баркас отправлен
на берег с 10-ю вооруженными людьми, при офицере, для рубки дров. Пазы мною
осмотрены и найдено, что от необыкновенных жаров, на переходе от Вальпарейзо,
почти вся смола вытекла и хотя конопать не повредилась, однако ж в плавании до
Камчатки пенька непременно выбилась бы из
нижних пазов; по осмотре помп, оказались повреждения в котлах. К обеду офицер с людьми нашими возвратился с
берегу, будучи весьма доволен скромным
поведением и услужливостью островитян, а особенно одного почтенного старика,
надсматривавшего над ними. Сей старик, по имени Магедеде, приехал к нам к обеденному времени с сыном жреца, прозывавшим
себя Отомого. Магедеде, как мы
узнали после, есть король долины, то есть первый из старшин или айриков: власть его весьма
ограничена, а верховный жрец или тауа,
пользуется неограниченным полномочием над участью народа: особа его и все ему
принадлежащее неприкосновенны для самых неприятелей, и повеления его
исполняются свято.
Желая отблагодарить Магедеде за оказанную им услугу
на берегу, предлагал я ему несколько подарков, но к удивлению моему он их не принимал,
твердя беспрестанно о порохе и ружьях;
также и Отомого просил о порохе. Я показал им топоры, разные материи и игрушки, и старался вразумить их, что мы готовы
щедро платить сими вещами, но ни пороху, ни ружьев, они от нас не получат.
Повеселив гостей наших музыкою, и угостив их как
только могли, поехали мы с ними после обеда на двух гребных судах с 5
вооруженными людьми к селению у речки, в намерении познакомиться с сильным тауа. Как сия часть бухты весьма открыта морским ветрам и зыби, то буруны здесь
сильно разбиваются, и затрудняют выход на берег. Самая же долина представляет
живописную картину. Тауа, старик
лет 60, встретил нас на половине дороги к
избе своей, отстоявшей от берега около ¼ версты в тени тропических
дерев. Старуха, жена его, весьма ласково приняла нас, и мужчины, собиравшиеся с
длинными копьями, не подавали ни малейшего вида неприязненности.
Тауа, по имени Тогояпу,
отличался от всех ожерельем из нанизанных моржовых зубов, которое носил на шее.
Он дал мне прочесть рекомендательное письмо с английского купеческого брига, за
7 месяцев здесь бывшего, корабельщик которого выхваляет честность и гостеприимство
жителей сей долины. Я похвалил старика, и он пожелал получить от нас таковую же
бумагу, что и обещал я исполнить, когда он того заслужит. Совершив небольшую
прогулку вверх по долине, возвратились мы к нашим судам, быв весьма довольны,
и по желанию жреца, взяли с собою Отомого
с его дядею. Тогояпу не упустил
просить меня о порохе, в чём натурально было ему отказано. Возвращаясь к «Кроткому», увидели мы на мыске двух европейцев, взяли их к себе
и узнали, что это два матроса с Английского купеческого корабля, оставленные в
порте Анны Марии, откуда пришли
сюда пешком. Один из них был в высочайшей степени заражен любострастною болезною,
коей вероятно сделался бы жертвою, если б доктор Кибер не принялся тотчас
лечить его; а другой англичанин (также зараженный болезнию, но менее первого),
остался при нас толмачить в разговорах
с островитянами.
Из слышанного мною от этого Джемса Редона (James Readon), всего более удивляли
меня рассказы о каком-то Российском двудечном корабле, за 9 месяцев бывшем в
порте Анны Марии, и коего
команда забрала силою всех свиней из селения. Как сам он сего корабля не видал, тo и не мог нас уверить в истине происшествия, тем менее,
что все его доказательства, касательно нации, основывались на курительных трубках,
коих несколько осталось на берегу, и кои, по мнению Джемса, наверное принадлежали
Российским матросами.
Сего дня, как и вчера, послан отряд с офицерами на берег
для рубки дров. Между тем островитяне привозили кокосовых орехов, бананов и хлебных
плодов на продажу, требуя обручей с бочек и напилок. Я послал офицера к старику Тогояпу, с предложением променять нам
свежей провизии за полезные для них вещи, но чтобы отнюдь не ожидал от нас
пороху, которого по закону давать не смеем. Он и жена его приехали сами на нашем
яле на корабль, и подарив 5 кур,
требовали опять пороху, вместо чего я одарил его и жену полотняными одеждами,
топорами, бисерами, зеркалами и другими вещами. Мы отправили их домой, кажется,
в веселом расположении духа.
Источник: Северный архив 1828г., ч. 36, стр. 42-106 1 2 3 4 5 6 7
Источник: http://russvostok.ucoz.ru/ |