ЛИСЯНСКИЙ Ю. Ф. ПУТЕШЕСТВИЕ ВОКРУГ СВЕТА НА КОРАБЛЕ "НЕВА" В 1803-1806 ГОДАХ.

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

ПЛАВАНИЕ КОРАБЛЯ «НЕВА» ОТ ОСТРОВА КАДЬЯКА ДО СИТКИНСКОГО ЗАЛИВА

Отплытие корабля «Нева» к Ситкинскому заливу.— Свидание и переговоры с ситкинскими посланниками.— Осмотр горы Эчком.— Прибытие тайона Котлеана в Ново архангельскую крепость.— Целебные воды.— Отплытие корабля от Ситки.

Июнь 1805 г. В 11 часов до полудня, при маловетрии и довольно ясной погоде мы снялись с якоря. При нашем приближении к узкой части пролива ветер стал противным; однако, вскоре потом начал дуть юго-западный ветер и вынес корабль «Нева» на свободную воду. Бандер проводил нас за остров Лесной, где, распрощавшись с нами, отправился обратно, а мы в 5 часов пополудни направили свой путь дальше, пройдя северным проходом, который, как уже сказано прежде, можно всегда предпочитать южному.

При проходе нашем мимо Павловской крепости, нам салютовали из неё пушечными выстрелами, а жители обоего пола, собравшись на берег, в знак своего желания благополучного нам пути, кричали «ура!».

20 июня в четвёртом часу пополудни открылась на северо-восток 6° гора Доброй погоды, а вскоре потом показались и другие возвышенности, между которыми гора Эчком была видна в 40 милях [в 74 км], на юго-восток 60° по правому компасу. Мы надеялись через несколько часов достигнуть якорного места, но настала тишина, почему мы были принуждены употребить все способы, чтобы не приближаться к берегам, которые были покрыты снегом и при ночной темноте казались очень неясными, даже и на недалёком расстоянии. Эта осторожность была для нас полезна, так как течение, подвинувшее корабль к востоку на 2°47', повидимому, всё еще продолжалось. 

21 июня. Поутру мы подошли к горе Эчком, которая вместе с возвышенностями Ситкинского пролива составила картину подобную той, какая представилась мне при первом взгляде на остров Кадьяк.

Гора Эчком с северной стороны была еще покрыта снегом и тем самым доказывала, что в этой стране зима еще не совсем оставила своё пребывание, хотя в других местах уже давно царствовало лето. По наблюдениям, сделанным мной в полдень, мы находились тогда под 57°00'30", а так как мыс Эчком был в это время на северо-восток 69° по компасу, то и выходит, что он лежит под 57°00' с. ш. После полудня задул юго-западный ветер, и наш корабль шёл довольно скоро, но, не доходя до островов Средних, обезветрил. Тишина продолжалась недолго. Подул лёгкий южный ветерок и подвинул нас к тому самому проходу, которым в прошедшую осень корабль «Нева» выходил из гавани. Тут течение переменилось, и нас начало было жать к подветренному берегу, поэтому и надлежало к ночи удалиться за Средние острова.

22 июня в час пополуночи мы начали лавировать к гавани при маловетрии с северо-запада. Течение было для нас хотя и попутное, однако, корабль ушёл бы недалёко, если бы ему не помогли присланные Барановым три байдары и наши гребные суда. Оки помогли нам достигнуть якорного места по восточную сторону Новоархангельской крепости. Я было и сегодня старался войти проходом, которым выходил в прошлую осень. Однако, по причине сильного отлива, моя попытка опять осталась тщетной, а потому, опустившись к северо-востоку, я прошёл между другими островами. Лишь только мы успели убраться с парусами, как приехал к нам Баранов, которого я увидел с тем большим удовольствием, что нашёл его совершенно излечившимся от раны, полученной им в прошлый год в правую руку. К вечеру мы легли на два якоря, приведя Новоархангельскую крепость на запад-северо-запад, а мыс Колошенский — на восток-северо-восток, отдавши по канату на восток и запад, так что плехт имел под собой 15, а даглест (167) — 14 сажен [27,5 и 25,5 м], грунт — ил с песком.

23 июня. С самого нашего прибытия погода, судя по местному климату, продолжалась хорошая. Около десятого часа я сошёл на берег и к величайшему моему удовольствию увидел удивительные плоды неустанного трудолюбия Баранова. Во время нашего краткого отсутствия он успел построить восемь зданий, которые по своему виду и величине могут считаться красивыми даже и в Европе. Кроме того, он развёл пятнадцать огородов вблизи селения. Теперь у него находится 4 коровы, 2 тёлки, 3 быка, овца с бараном, 3 козы и довольно большое количество свиней и кур. Такое имущество в этой стране драгоценнее всяких сокровищ.

29 июня. Вместе с Барановым и со своими офицерами я ездил на то место, где некогда существовала наша крепость Архангельская.

Там мы нашли остатки строений, которые уцелели от пламени. Отобедав на этих развалинах и пожалев об участи тех, которые под ними лишились жизни, к вечеру мы возвратились домой.

2 июля я дал поручение своему штурману Калинину объехать гору Эчком и, отыскав за нею пролив, идущий в Крестовскую гавань, его обстоятельно описать. Баранов уже давно ожидал посещения ситкинских жителей, но, не видя из них ни одного, послал вчера переводчика уведомить, что корабль «Нева» пришёл из Кадьяка и привёз одного из их аманатов (После победы, одержанной нами в прошедшую осень над ситкинцами, я взял всех аманатов с собой на Кадьяк, откуда привез обратно только одного из ситкинцев и двух, принадлежавших другим народам). По словам Баранова, видно, что ситкинцы желают с нами дружить не очень охотно. Хотя переговоры продолжались всю зиму, однако, до сих пор ни один тайон не являлся в нашу крепость. Зимой они жили порознь, но теперь опять собрались вместе и против селения Хуцновского (в проливе Чатома) построили себе крепость. Из разных сообщений видно, что все народы, живущие около Ситкинских островов, принялись за укрепления. А так как по проливам ежегодно ходят суда Американских Соединённых Штатов и меняют там ружья, порох и прочие военные материалы на бобров, то следует ожидать, что наши земляки в непродолжительном времени будут окружены довольно опасными соседями.

7 июля поутру Калинин возвратился из своего путешествия, исполнив данное ему поручение. Описав вышеупомянутый пролив, он отделил остров, на котором лежит гора Эчком, и доставил мне случай назвать его Крузовым в память адмирала Александра Ивановича Круза (Этот почтеннейший человек помогал мне с детства и доставил мне случай служить моему отечеству (168)), которому я много обязан. Сегодня на место старой бизань-мачты, сделавшейся уже негодною, мы поставили новую.

11 июля. Посланный к ситкинцам переводчик возвратился поутру с известием, что тайоны всё еще не доверяют нам, а требуют другого посольства, после которого уже решатся приехать. По его рассказам, новопостроенная ситкинская крепость походит на старую, но гораздо хуже укреплена. Она стоит в мелкой губе и перед ней по направлению к морю находится большой камень. Получив эти сведения, мы вторично отправили к ситкинцам того же переводчика с подарками и с уверением в нашей дружбе. Он возвратился из своего похода к вечеру 16-го числа с лучшим, чем раньше, успехом. С ним приехал ситкинский тайон для переговоров и был принят со всей важностью, так как здешние народы не уступят никому в честолюбии. О скором прибытии тайона мы получили известие поутру, и Баранов приказал приготовиться к его приёму.  Около 4 часов пополудни показались две ситкинские лодки вместе с тремя нашими байдарками. Все они шли рядом, и сидевшие в них, приближаясь к крепости, запели. В это время начали собираться наши партовщики, а чугачи, назначенные для торжества, одеваться в лучшее своё платье и, так сказать, пудрить свои волосы орлиным пухом. Многие из них расхаживали в одном только весьма поношенном камзоле, а другие, имея на себе исподнее платье и будучи в остальном совершенно  обнажёнными, хвастались и восхищались своим нарядом не менее европейского щеголя в новом и модном кафтане. Подъехав к берегу, ситкинцы остановились и, подняв ужасный вой, начали плясать в своих челноках. Сам же тайон скакал больше прочих и махал орлиными хвостами. Едва они кончили этот балет, как вдруг наши чугачи начали свой с песнями и бубнами. Эта забава продолжалась около четверти часа, во время которых наши дорогие гости приехали к пристани и были  на лодках вынесены кадьякцами. Я думал, что вся церемония этим кончится, однако же, обманулся. Ситкинцы еще на несколько минут остались на своих лодках и любовались пляской чугачей, которые под звуки песни изображали смешные фигуры. После окончания этого представления, тайон был положен на ковёр и отнесён в назначенное для него место. Другие гости также были отнесены на руках, до только без ковров. Так как день заканчивался, то Баранов приказал угощать посольство, переговоры были отложены до другого утра.

18 июля перед полуднем ко мне приехал ситкинский тайон на ялике Баранова и со всей своей свитой. Не успели они отвалить от берега, как начали петь и плясать, а один, стоя на носу, непрестанно вырывал пух из орлиной шкурки, которую держал в руках и сдувал его на воду. Приблизясь к нашему кораблю, они остановились, запели песню, делали разнообразные движения и потом взошли наверх. На шканцах пляска опять началась и продолжалась около получаса. По окончании этой церемонии я позвал в свою каюту тайона, его зятя с женой и кадьякского старшину, а прочих приказал угощать наверху. Напоив своих гостей чаем и водкой, я начал разговаривать с ними о прошедшем и показал им, как несправедливо поступили ситкинцы с нами в старой крепости, тем более, что постройка её была начата по собственному их согласию. Тайон, насколько можно было заметить, почувствовав справедливость моего упрека, признавал своих земляков виновными, уверяя, что он сам не имел в том никакого участия, что он всеми мерами старался отговорить и прочих от столь злого намерения, но, не добившись успеха, уехал в Чильхат, чтобы не быть свидетелем их поступка. Он говорил правду, ибо с самого начала заселения показывал свою приверженность к русским и, точно, не был при убийстве наших. После этого я призвал к себе аманатов, в числе которых находился и его сын. Это было весьма приятно старику, а особенно потому, что мальчик уже подрос и, живя на хорошей пище, растолстел. Однако же при этом отец не показал ничего особенного при первом свидании с сыном, а только благодарил меня за заботу о нём, говоря, что он от многих слышал о моём ласковом обхождении с аманатами. После этого разговор наш дошёл до разных обстоятельств, относящихся к здешней стране. Между прочим, я узнал, что от прохода Креста до мыса Десижена народ называется колюшами и что он имеет язык, одинаковый с жителями Стахинской губы (пролив Фридрика). Проведя больше двух часов в разговорах, вышли мы наверх корабля, где, наконец, наши гости, поплясав еще немного, уехали с такой же церемонией, с какой и приехали. Эти люди непрерывно пляшут, и мне никогда не случалось видеть трех колюшей вместе, чтобы они не завели пляски.

Перед отъездом я позволил тайону выстрелить из 12-фунтовой пушки, чем он был весьма доволен. При этом следует заметить, что ни  сильный звук, ни движения орудия но вызвали у него ни малейшего страха.

После полудня я съехал на берег и был при переговорах, по окончании которых Баранов подарил посланнику алый байковый, убранный горностаями халат, а другим по синему. В знак же примирения на каждого из этих гостей он приказал навесить по оловянной медали. Потом для посольства было угощение. Я видел с большим удовольствием, что в этом угощении участвовали все наши американцы. Тайоны были приглашены в дом к Баранову и веселились вместе с нами, а прочие плясали на дворе всё время, пока ситкинцы не захмелели и не были сведены под руки на своё место.

На ситкинцах были накидки Накидкой называется четырёхугольный лоскут какой-либо материи, который накидывается на плечи, наподобие плаща.} синего сукна, лица их были испещрены разными красками, а волосы распущены и напудрены чернетью с орлиным пухом. Последнее считается у них за самый важный убор и употребляется только в радостных случаях. Тайонская же жена была убрана совсем по-другому: её лицо было выпачкано, а волосы вымараны сажей. Под нижней губой она имела прорез, в который был вставлен кругловатый кусок дерева, длиной в 2 1/2 дюйма [около 6 см], а шириной 8 1 дюйм [2,5 см], так что губа, оттянувшись от лица горизонтально, походила на ложку. Когда ей надо было пить, то она всячески остерегалась, чтобы не задеть своего украшения. При ней находился ребенок в плетёной корзинке. Хотя ему было не более трёх месяцев, но под нижней губой и в носовом хряще были уже прорезаны скважины, из которых висел бисер на тонких проволоках.

19 июля. Поутру ситкинцы отправились восвояси. Они отъехали с песнями и в сопровождении наших американцев. Можно сказать, что со стороны Баранова было сделано всё, чтобы убедить наших соседей жить в мире и согласии, и потому, если они и вздумают после этого сделать какой-либо вред нашей американской компании, то будут достойны строжайшего наказания. В знак дружелюбия Баранов подарил тайону медный русский герб, убранный орлиными перьями и лентами. Этот подарок был принят с великим удовольствием. Тайон согласился также с удовольствием взять находившегося у нас в аманатах своего старшего сына, а вместо него прислать младшего.

21 июля. Вчера я узнал, что при партии находятся двое кадьякцев, которые в прошедшую осень были на горе Эчком. Я уже давно желал её осмотреть, но меня всегда удерживало незнание дороги, две трети которой лежит сквозь густой лес. Я воспользовался этим случаем и поутру в 7 часов отправился в путь на катере, взяв с собой лейтенанта Повалишина. Во втором часу пополудни мы пристали к берегу в небольшой губе против острова Мысовского, а так как наши гребцы довольно  утомились, то надлежало провести в этом месте ночь, расставив свои палатки и разведя огонь. Вечером я занимался осмотром окрестностей и нашёл, что весь берег состоит из лавы, лежащей глыбами во многих местах. Из таких пород, смешанных с глиной, состоит утёс длиной сажен в сто, а высотой около пяти, на котором растут высокие ели. По моём возвращении к палаткам один из гребцов принёс мне немного полевого гороха и клубники; последняя хотя еще не совсем доспела, однако же, была довольно вкусна.

На другой день поутру, хотя горы были покрыты густым туманом, я решился итти на гору Эчком в надежде, что к полудню небо прочистится. Предполагая, по словам наших проводников, воротиться к ночи назад, мы взяли с собой немного хлеба и в восьмом часу пустились в путь. Чем далее мы шли, тем дорога становилась хуже и затруднительнее. Глубокие овраги, лежащие повсюду пни и колоды, а также частые колючие кустарники утомили нас, хотя наше путешествие продолжалось еще не более двух часов. Тогда-то я почувствовал, что мы весьма ошиблись, взяв с собою небольшое количество съестных припасов. Между тем, туман увеличивался, и провожатые сами не знали, куда итти. Как ни было затруднительным наше положение, однако же, я решился продолжать свой путь еще на некоторое расстояние, а потом послал одного из кадьякцев за пищей и фризовыми фуфайками для людей. В полдень мы все так утомились, что далее итти никто не был в силах, поэтому и были принуждены остановиться на пригорке у небольшого потока. Погода, как бы сжалясь над нами, наконец, прояснилась. Нам стало ясно, что для достижения цели нашего предприятия требовалось много времени, ясной погоды и довольно большого количества съестных припасов. Поэтому, отправив одного из своих проводников к нашим палаткам, мы начали готовиться к ночлегу. При всей своей усталости, каждый принуждён был работать с особым прилежанием, так что к вечеру мы успели сделать два больших шалаша из ветвей душистого дерева (Это дерево можно назвать американским кипарисом (169) , так как оно издаёт крепкий, приятный запах) и развели большой огонь, вокруг которого мы просидели почти до полуночи, разговаривая о своей неосторожности в снабжении. Между тем, наступила ночь, в продолжение которой пала такая большая роса и воздух сделался так холоден, что термометр опустился почти до 4,5° и выгнал нас из шалашей.

23 июля. Чувствительный холод пробудил меня около 2 часов ночи. Проснувшись, увидел я всех моих спутников у разложенного огня. Иной ворочался с боку на бок, а другие лежали, покрыв себя корой, которая служила им покрывалом от холода и защитой от жара. К рассвету опять спустился густой туман. Около 8 часов я сделал выстрел из ружья, в ответ на который мы услышали голос, а через полчаса потом имели удовольствие видеть четырёх человек, пришедших к нам со всеми потребными запасами. Радость наша была чрезвычайной. Подкрепив свои силы пищей, около 11-го часа при ясной погоде мы продолжали свой путь дальше, который был хотя и крут, однако же, приятнее вчерашнего. В полдень, выйдя из леса и отдохнув у кустарников, мы пошли на вершину горы. Дорога лежала между двумя оврагами, наполненными снегом; местами она была довольна узка и по краям усыпана мелким горелым камнем разных цветов, однако же настолько полога, что наше путешествие кончилось во втором часу пополудни. Первое, что нам представилось на вершине, было находящееся посредине неё жерло глубиной сажен 40 [75 м], а окружностью около 4 вёрст. Оно имеет вид чаши и сверху покрыто снегом. По словам проводников, оно должно быть наполнено водой, но оказалось совершенно сухим. Надобно думать, что на дне его находятся трещины, в которые уходит вода. А так как осенью здесь бывают продолжительные дожди, то и неудивительно, что упомянутое пространство к зиме, когда здесь были наши проводники, делается озером. Обойдя это жерло, я написал на бумаге имена всех, бывших со мною, и положил её в кувшин, который велел заложить камнем в знак памяти, что до нас никто из европейцев не посещал этого места.

Наши труды и терпение были награждены особенным удовольствием. Стоя на вершине горы, мы видели себя окружёнными самыми величественными картинами, какие только может представить природа. Бесчисленное множество островов и проливов до прохода Креста и самый материк, лежащий к северу, казались лежащими под нашими ногами. Горы же по другую сторону Ситкинского залива представлялись как бы лежащими на облаках, носившихся под нами. Солнце сияло тогда во всей своей красоте, за исключением десяти минут, когда при небольшом тумане накрапывал дождь. Термометр перед тем показывал 12,7°, а после 11,9°. На этом месте мы провели около трёх часов и возвратились прежней дорогой к своим шалашам около вечера.

24 июля поутру мы отправились к палаткам и спустя пять часов благополучно к ним прибыли. На возвратном пути я насчитал тридцать оврагов. Высоту Эчкома можно считать, примерно, 8 000 футов [2 400 м]. Эта гора довольно пологая со стороны губы, а с моря утёсистая. На расстоянии до 3 вёрст от вершины растёт на ней лес, вершина же местами покрыта травой, а большей частью камнями разных родов. Овраги со всех сторон заполнены снегом, а особенно с моря. Следовательно, глубину их было невозможно узнать. Судя по обширности и глубине жерла, должно заключить, что в прежние времена этот вулкан был гораздо выше, но от времени обрушился и заполнил своими обломками пропасть, из которой некогда извергалось пламя. Вероятно, что после  этого явления прошло уже много лет, так как некоторые вещества, изверженные из этого жерла, начали уже превращаться в землю. Самое крепкое из них имеет чёрный цвет и подобно стеклу (170), образовавшемуся силой огня из серого камня. У меня есть один кусок, половина которого осталась в прежнем своём состоянии. При ударе о сталь он даёт искры. Серая лава также довольно тверда. Глыбы её лежат по берегу. Что же касается прочих лав, например, красной, подобной кирпичу, и пемзы разных родов, то все они чрезвычайно легки.

25 июля в 2 часа пополудни я прибыл на корабль в то самое (время, как отправлялась партия для ловли морских бобров. Она состояла из 302 байдарок. Наши промышленники были наряжены в лучшее платье и покрасили свои лица разной краской. В таком-то наряде явились они к Баранову и после осмотра тотчас пустились в предстоявший им путь.

28 июля компанейские суда «Ермак» и «Ростислав» отправились вслед за упомянутой партией, при которой они должны оставаться для её защиты всё то время, пока продолжается ловля. После полудня в Новоархангельскую крепость прибыл ситкинский тайон Котлеан. Баранов, хотя и принял его ласково, но не так, как прежнего, потому что он был всегда нашим неприятелем и самым главным виновником разорения прежней нашей крепости. Он приехал с песнями в сопровождении 11 человек из его подчинённых. Прежде, нежели пристать к берегу, он прислал Баранову в подарок одеяло из чернобурых лисиц, прося, чтобы его приняли с такой же честью, какая была оказана его предшественнику, на что ему ответили, что сделать это было никак невозможно, потому что все кадьякцы уехали на промысел. Однако же его лодку подтащили к берегу в брод, а сам он был вынесен двумя людьми. Спустя несколько времени, я с Барановым и с несколькими офицерами посетил эту важную особу. Сперва наш разговор касался оскорбления, причинённого нам его семейством, а потом мы начали толковать о мире. Котлеан признал себя виновным во всём и впредь обещался загладить свой проступок верностью и дружбой. После этого Баранов отдарил его табаком и синим халатом с горностаями. Табак был мной роздан сопровождавшим тайона лицам, которые отдарили нас корнем джинджамом(171) , коврижками и бобрами. Прощаясь с нами, Котлеан изъявил своё сожаление, что не застал кадьякцев, при которых ему сильно хотелось поплясать, уверяя, что никто не знает так много плясок разного рода, как он и его подчинённые. Удивительно, как ситкинцы пристрастны к пляске, которую они считают самой важной вещью на свете.

Наши посетители были так же раскрашены и покрыты пухом, как и прежние, но одежда их была несколько богаче. На Котлеане была синего сукна куяка (род сарафана), сверх которого надет английский фризовый халат. На голове он имел шапку из чёрных лисиц с хвостом наверху. Роста он среднего и имеет весьма приятное лицо, чёрную  небольшую бороду и усы. Его считают самым искусным стрелком. Он всегда держит при себе до двадцати хороших ружей. Несмотря на наш холодный приём, Котлеан погостил у нас до 2 августа и плясал каждый день со своими подчинёнными.

7 августа я отправился с несколькими больными к целебным водам, где и пробыл по 15-е число. Погода всё это время стояла довольно хорошая, и наша прогулка была бы очень приятна, если бы нас не тревожили комары и мухи, особенно последние, которые в здешних лесах водятся в величайшем множестве и весьма беспокойны(172) . Они чрезвычайно малы, чёрного цвета, с белыми ножками и нечувствительно садятся на тело, так что их можно заметить не раньше, чем они прокусят кожу до крови, после чего делается небольшая опухоль. Есть ещё мушки гораздо меньшей величины. Они обыкновенно садятся пониже глаз и от их укуса делается синее или багровое пятно.

К крайнему моему удовольствию, употребление целебных вод поправило здоровье моих больных, которых я взял с собой единственно для опыта. Ручей целебных вод течёт с невысокой горы, находящейся в 150 саженях [метрах в 270] от берега, в нарочно вырытый водоём. Температура у самого ключа 66°,1, а в водоёме — около 38°. В воде содержатся частицы серы и солей. С первого взгляда она кажется чистой, но по химическим опытам видно, что в ней имеется большое количество растворённых веществ. Ситкинские жители нередко пользуются ею, и можно наверное сказать, что эти воды служат надёжным средством к излечению цынги и различных ран. Остаётся только устроить там спокойный приют для больных. Это, можно сказать, драгоценное место лежит по восточную сторону Ситкинского залива за Южными островами и от Новоархангельской гавани отстоит на 25 вёрст.

16 августа, возвратясь в нашу крепость, я имел случай видеться с главным ситкинским тайоном, который недавно выбран вместо Котлеана. Он так сильно гордился своим достоинством, что никуда не ходил, даже за самым нужным делом. Другие всегда должны были носить его на плечах. И если не было когда-либо наших американцев, то он заставлял себя носить ситкинцев. При всём этом он плясал и делал различные движения вместе с прочими своими подчинёнными. Для этих забав было отведено место против гробницы его брата, которая одна только и осталась в целости. Так как этот тайон при всяком случае показывал своё усердие и дружелюбие по отношению к русским, то Баранов навесил на него медный герб. Около полудня наши гости убрались восвояси.

17 августа. На другой день от острова Уналашки пришёл компанейский бриг «Елизавета» и два судна, принадлежащие Американским Соединённым Штатам, из которых одно, под начальством Вульфа, пришло сюда для починки. Оно ночью ударилось, при сильном волнении и лежа  под грот-марселем, зарифленным всеми рифами, о судно, шедшее вместе с ним, у мыса Горна. От этого оба судна потерпели не малый вред. Вторым начальствовал Трескот. Он зашёл сюда для продажи товаров, оставшихся у него от торга.

В таком случае Новоархангельская крепость и впредь может служить хорошим прибежищем для купеческих кораблей. Вместо того, чтобы везти свои товары в Кантон и там продавать за бесценок, для них будет гораздо выгоднее, хотя и с потерей небольшого времени, взять за них, по крайней мере, 50 процентов, которые Российско-Американская компания охотно платит за необходимые для неё вещи, как-то: муку, водку, сукно и всякие вообще съестные припасы.

18 августа. Вчера и сегодня мной снято 45 лунных расстояний от солнца посредством разных инструментов, по которым западная долгота Новоархангельской крепости оказалась 134°40'40". А так как 2-го и 3-го числа было сделано тридцать астрономических наблюдений, по которым эта долгота вышла 135°34'58", следовательно, средняя между 75 наблюдениями будет 135°07'49".

22 августа. Уже с неделю, как я начал готовиться к походу, и хотя время стояло дождливое, однако, наши приготовления доведены были до того, что мы при первом благоприятном ветре могли оставить Ситку. Мне было весьма желательно не только удалиться от страны, в которой каждый из нас должен был терпеть величайшую скуку, но чтобы иметь больше времени для надлежащего исполнения моего предприятия. Я решился не заходить к Сандвичевым островам, но войти прямо в северную широту 45°,5 и в западную долготу 145°, а оттуда держать направление на запад до 165° и на север до 42°. С этого последнего пункта опуститься на 36°,5 и итти по параллели до 180°, а потом взять курс к островам Ландронским или Марианским (173). Таким образом, я могу осмотреть места, где капитан Портлок в 1786 году поймал тюленя и также где мы повстречались с животным, похожим на выдру, когда шли на Кадьяк. Кроме этого, может быть, случай позволит нам сделать какое-либо неожиданное открытие, так как наш путь будет совершенно новый до самых тропиков или ещё и далее.

Моё желание пройти в широте 36,5° до 180° соответствует данному графом Румянцевым предписанию, в котором сказано, будто бы в древние времена был открыт в 340 немецких милях [около 2 500 км] от Японии и под 37,5° с. ш. большой и богатый остров, населённый белыми и довольно просвещёнными людьми. Он должен находиться между 160 и 180° з. д.

24 августа. Вчера и сегодня погода стояла прекрасная. Термометр показывал около 22°, чего здесь никто из нас еще не видывал. Можно наверное считать, что если бы не дул в это время свежий ветер, то ртуть  поднялась бы до 26°,5. Делая наблюдения около трёх недель для установления хода своих хронометров, в эти два дня я кончил мои труды. Познакомившись сегодня с начальником компанейского корабля «Елизавета» лейтенантом Сукиным, я между прочим разговаривал с ним о новом острове, появившемся близ Уналашки. По его описанию, он не так высок, как мне говорили раньше. Он представляет собою три холма или дымящиеся горы, имеет не более 5 миль [9 км] в окружности и расположен на 60 вёрст [64 км] к северу от Уналашки. Такое описание довольно отличается от показания промышленника, которое помещено мной в моём путешествии около Кадьяка. Мнение Сукина должно быть, конечно, вернее, потому что он сам проходил довольно близко от острова и по своим знаниям должен судить основательнее простого человека.

Комментарии

167 Плехт — правый становый якорь (больших размеров). В старину плехтом называли возвышенные части корабля на носу и корме. Первая из них называлась фор-плехт, а вторая штур-плехт. Даглест (соврем. дэглис, даглист, дагликс анкер) — левый стеновый якорь (средних размеров).

168 Адмирал Александр Иванович фон-Круз (1731—1799) участвовал в ряде морских сражений во время екатерининских войн, где проявил большое мужество и инициативу.

169 Это ситхинский, или аляскинский «кипарис», или «кедр», из семейства кипарисовых. Виды этого рода распространены в тихоокеанских странах — Калифорнии, Японии и Чили. Это хвойные, отличающиеся особенностями расположения своих листьев, мутовчатых или редко расположенных по спирали. На листьях особые железистые приспособления с эфирным маслом.

170 Очевидно речь идёт о вулканическом стекле — обсидиане.

171 Джинджам — местное название, которое не удалось определить.

172 Мелкие мошки, которых описывает Лисянский, — так называемый «гнус», широко распространённый также в Советском Союзе в таёжной зоне, особенно в Сибири и на Дальнем Востоке.

173 Марианские острова (Ландронес, или Разбойничьи, а по-японски — Сайпан-Сите) — расположены в Тихом океане под 12—21° с. ш. и 140—150° в. д. Представляют собой крайнюю северо-западную группу островов Микронезии. Состоят из пятнадцати довольно крупных островов: Фарельон де Пахарос, Уракас, Мауг, Асонгсон, Агриган, Паган, Аламаган, Гугуан, Сариган, Анатахан, Фарельон де Мединилья, Сайпан (185 кв. км), Тиниан (98 кв. км), Рета (125 кв. км), Гуам (583 кв. км), а также ряда мелких.

Источник: Ю. Ф. Лисянский. Путешествие вокруг света на корабле "Нева" в 1803-1806 годах. М. ОГИЗ. 1947