РУССКИЕ НА ВОСТОЧНОМ ОКЕАНЕ: кругосветные и полукругосветные плавания россиян
Каталог статей
Меню сайта

Категории раздела

Статистика

Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0

Форма входа

Друзья сайта

Приветствую Вас, Гость · RSS 29.03.2024, 17:24

Главная » Статьи » 1823-1826 "Предприятие" Коцебу О.Е. » Коцебу О.Е. Новое путешествие вокруг света в 1823-1826гг.

НОВОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ ВОКРУГ СВЕТА В 1823-1826 гг. ЧАСТЬ 1. ГЛАВА 5. (ПРОДОЛЖЕНИЕ)
ОТАИТИ

(ПРОДОЛЖЕНИЕ)

Религия и конституция способны в короткий срок поднять самый отсталый народ до вершин цивилизации; они могут, однако, подобно туркам, вечно удерживать его в состоянии варварства. Как же воздействовали эти могучие силы на таитян и какое они могли бы оказать влияние?
Истинное христианство и либеральное правительство быстро смогли бы поставить этот народ, так щедро одаренный задатками всех общественных добродетелей, в один ряд с цивилизованными нациями. Под столь благотворным влиянием здесь вскоре укоренились бы науки и искусства, распространилось бы подлинное просвещение, а правильные понятия о вечных истинах, добром o и прекрасном облагородили бы нравы. В скором времени Европа начала бы удивляться происходящему на Таити, а может быть, даже стала бы завидовать этой стране.
Но учение миссионеров не есть подлинное христианство, хотя в нем и содержатся догматы последнего, отчасти ложно понятые самими проповедниками. Та религия, 'которую приходится распространять силой, уже по этой причине не может быть истинно христианской. Такого рода религия, запрещающая любое невинное удовольствие, убивающая дух и отнимающая все силы почти беспрерывным повторением предписанных молитв, является клеветой на божественного творца христианства, милостивого друга человечества.
Правда, фальшивое христианство миссионеров вызвало на Таити кое-какие перемены к лучшему, но зато оно же породило там много плохого. Так, уничтожив нелепое идолопоклонство и языческие суеверия, оно заменило их новыми заблуждениями. Оно в значительной мере искоренило такие пороки, как воровство и распутство, но зато насадило ханжество и лицемерие, а также ненависть и презрение ко всем инаковерующим - черты, которые прежде были совершенно чужды прямодушным и доброжелательным таитянам. Миссионерская религия прекратила человеческие жертвоприношения, но на самом деле ей в жертву принесено гораздо больше человеческих жизней, чем когда-либо приносилось языческим богам.

Как уже указывалось выше, по подсчетам Форстера-старшего, на Таити обитало по меньшей мере 130 тысяч человек. Если даже допустить, что он ошибся на 50 тысяч, то получится, что на этом острове насчитывалось 80 тысяч жителей. Теперь те население Таити не превышает 8 тысяч человек; следовательно, осталось не больше одной десятой. Спиртные напитки, введенные в употребление европейцами и американцами, а также занесенные ими заразные болезни могли, конечно, способствовать резкому увеличению смертности. Но европейцы и американцы посещают многие острова Южного моря, что не сопровождается, однако, заметным уменьшением их народонаселения. Нет никаких сведений о том, что на Таити свирепствовала оспа или чума. Значит, главной причиной убыли населения явилось кровавое насаждение миссионерской религии, которое сыграло здесь роль самой опустошительной эпидемии.
Я охотно допускаю, что эти набожные люди сами испугались, увидев последствия своего миссионерского усердия. Но они, во всяком случае, вполне утешились и принялись с величайшей строгостью следить за неукоснительным соблюдением всех предписаний своего вероучения. Результаты не замедлили сказаться. Вследствие многочисленных молитв и бесполезных мучительных размышлений, в которых наставники смыслили так же мало, как и наставляемые, у остатков истребленного народа почти исчезла бодрящая жизненная энергия, а также удивительное прежде трудолюбие. Современные таитяне в незначительном количестве вырабатывают еще материю из древесной коры, плетут циновки и выращивают немногие коренья. Но больше всего полагаются они на хлебное дерево, которое растет повсюду в диком состоянии; его плодов в избытке хватает для нынешнего немногочисленного населения.
Морские суда, возбуждавшие удивление у европейцев, исчезли. Таитяне строят теперь только маленькие каноэ, на которых они рыбачат возле коралловых рифов, окружающих остров. На "таких же каноэ, а также на нескольких лодках, приобретенных у европейцев и американцев, они совершают и более далекие плавания -на другие острова архипелага.
Таитяне не овладели ремеслами цивилизованных наций, хотя и очень ценят многие их изделия. Сырье, которое дают овцы и прекрасно растущий здесь хлопчатник, не используется, ибо на Таити не вращается ни одна прялка и ни один ткацкий станок не вырабатывает материю для одежды. Последнюю островитяне предпочитают приобретать у чужеземцев, расплачиваясь жемчужинами, а также тратя на нее все свои деньги. Один из наших матросов получил пять пиастров за старую рубашку.
 На Таити завезли также лошадей и крупный рогатый скот. Однако островитяне не желают с ними возиться, вследствие чего все эти животные перешли во владение поселившихся здесь иностранцев. Впрочем, и у последних осталось так мало скота, что за быка, которого мы хотели купить для пополнения наших запасов провианта, запросили 100 пиастров. Только королева имела пару лошадей, да и то ими не пользовалась.
На всем Таити еще никогда не работала ни одна кузница. Между тем в ней ощущалась огромная потребность, ибо нужно было хотя бы ремонтировать те железные орудия, которые давно уже вытеснили каменные. Достойно удивления, что поселившиеся здесь чужеземцы также на занимаются никакими ремеслами. Неужели против этого возражали миссионеры? Ведь они, безусловно, оказывают большое влияние и на иностранных посе-. ленцев. Все же один американец намеревался основать на Таити сахароварный завод и рассчитывал получать от него хорошую прибыль.
Ввиду строгого запрета миссионеров на Таити давно уже не слышно флейты, призывавшей к радости и веселью. Здесь не допускается более никакого .пения, за исключением церковного, не разрешается танцевать, устраивать военные игры и драматические представления. Для народа, которому природа, . казалось, предуготовила беззаботное наслаждение жизнью, всякое удовольствие стало теперь строго наказуемым грехом. Когда один и? наших местных друзей запел, обрадовавшись полученному от нас подарку, его испуганные товарищи тотчас напомнили ему о том, что с ним может произойти, если о пении узнает миссионер.
Понятно, что современные вырождающиеся таптяпс выглядят не так привлекательно, как их предки, описанные бывавшими здесь ранее мореплавателями. Религия повлияла даже на их фигуру. Высокие ростом ери, которые только и делают, что молятся, спят и едят, за редким исключением, очень толсты. Это относится как к мужчинам, так и к женщинам, в том числе и к молодежи. Правда, более низкорослый простой народ, который помимо перечисленных выше занятий должен еще трудиться, также имеет упитанный вид, но простолюдины все же не так тучны, вследствие чего среди них гораздо чаще, чем среди ери, можно встретить людей с красивым телосложением. Кроме того, ери подвержены обезображивающей болезни, которая поражает их не так уж редко. Причины ее кроются в чрезмерном питании и недостатке движения. При этой болезни ноги столь сильно опухают, что превращаются в толстые цилиндры с едва выступающими внизу пальцами и становятся слоноподобными. Ввиду этого европейцы назвали данную болезнь влефантизмом. Она, по-видимому, не имеет других симптомов и не вызывает болезненных ощущений18.
Мужчины обоих классов бреют бороды. Оба пола стригутся под гребенку, так что сквозь волосы просвечивает кожа. Такая стрижка им весьма не идет и даже придает их смуглым лицам обезьяноподобный вид. Но поскольку этот обычай указывает на их христианское вероисповедание (их нехристианские соотечественники, бежавшие в горы, сохранили длинные волосы), даже молодые жен-.щины гордятся таким уродством.
Всякая забота о теле есть проявление суетности, а любая суетность - грех. Поэтому тучные красотка, принадлежащие к классу ери, перестали укрываться от солнечных лучей и стали столь же смуглы, как и все остальные. От их былой грациозности не осталось и следа; исчезла и их обворожительная улыбка. Зато уже на значительном расстоянии от этих женщин несет прогорклым кокосовым маслом, которым они мажутся. Короче говоря, либо ранее бывавшие здесь путешественники сильно приукрасили их в своих описаниях, либо таитянки совершенно переменились. Я видел на Таити лишь одну хорошенькую девушку. То была четырнадцатилетняя сестра юного короля, которая считалась уже невестой своего дяди, сына правителя Улиетеа. Мужские фигуры и лица здесь значительно красивее женских.
Миссионеры уничтожили также обычай татуировки и таким образом избавили таитян хоть от некоторых ненужных мучений. Татуировку теперь можно увидеть у людей среднего и старшего возраста, но отнюдь не у молодежи. Европейцы, первыми посетившие этот остров, сообщают, что рисунки покрывали преимущественно нижнюю часть туловища и руки. Они состояли из беспорядочно расположенных прямых, кривых и зигзагообразных линий, а также изображений полумесяца и птиц. В результате более близкого знакомства с европейцами мода изменилась: таитяне стали изображать на своих телах европейских животных и всевозможные инструменты и даже научились делать весьма точные рисунки компасов и секстантов. Особенно нравились им всегда штаны. Кто не мог их раздобыть, тот удовлетворялся хотя бы тем, что вытатуировывал их изображение у себя на ногах. Подобные "штаны" можно часто увидеть еще и теперь.
Нам очень хотелось сравнить так называемых христианских таитян с языческими обитателями гор. Но для того чтобы отыскать тайники, в которых прячутся язычники, понадобилось бы слишком много времени. Они лишь ночью покидают свои убежища, чтобы обокрасть долин-аых жителей, среди которых не смеют появляться при свете дня.
Если религия миссионеров не принесла на Таити ни счастья, ни просвещения, то столь же мало хорошего можно ожидать от выработанной ими конституции. Последняя, по-видимому, специально рассчитана на то, чтобы сделать еще более тесными оковы, наложенные миссионерами на этот добродушный народ; она должна помочь им полностью сохранить свою власть над островитянами.
По ходатайству Уилсона нам был предоставлен на мысе Венеры домик для астрономических наблюдений. Как нам сказали, этот домик построен на том самом месте, где находилась обсерватория Кука. Кроме того, в знак особой благосклонности ко мне регента под мою резиденцию был отведен расположенный поблизости королевский загородный дворец.
Это огромное строение, похожее на храм, было любимым местопребыванием покойного короля Помаре, а после его смерти из уважения к нему оставалось необитаемым. Здесь как священные реликвии хранились многие личные вещи умершего, а также каноэ, на котором он одержал немало блестящих побед. Стены отсутствовали, устланная листьями крыша покоилась на многочисленных столбах. Постройки такого типа весьма приятны в столь жарком и сухом климате.
Окрестности нашего жилища были весьма восхитительны. Высокие деревья с густой листвой манили под свою сень, а серебристый ручеек словно приглашал искупаться в его освежающих водах. Воздух был напоен благоуханиями, доносившимися из близлежащей апельсиновой рощи, где земля была покрыта упавшими плодами. Мы с удовольствием насладились великолепными апельсинами и лимонами, которыми таитяне пренебрегали.
Поскольку мы могли оставаться на Таити лишь очень короткое время, я сразу же переехал в мое новое жилище вместе с доктором Эшшольцем. В тот же день была оборудована наша маленькая обсерватория. Ни с чем не сравнить того чувства, которое путешественник испытывает после долгого и трудного плавания, отдыхая в очаровательном уголке на лоне природы. Мы провели приятнейший вечер возле нашего жилища, а затем забылись живительным сном под крышей из листьев.
На следующее утро мы с трубками в руках уютно уселись за столом и, попивая кофе, принялись обсуждать, какие следует провести наблюдения, чтобы наиболее целесообразно использовать наше кратковременное пребывание на Таити. Вдруг доложили, что явился посланец от королевы, желающий со мной поговорить. Я велел его тотчас же допустить, и вот в помещение вошел огромного роста ери, которого сопровождал наш лоцман, исполнявший обязанности переводчика. Если не считать узкой набедренной повязки, какую всегда носят местные мужчины, единственное одеяние посланца составлял сильно поношенный песочного цвета фрак, украшенный большими плоскими блестящими пуговицами, которые были в моде примерно пятьдесят лет назад. Этот фрак был настолько тесен и мал своему нынешнему владельцу, что тот пс мог его застегнуть, а его голые руки на пол-аршина высовывались из рукавов. На наголо остриженной голове посланца красовался красный ночной колпак, который он слегка приподнял при входе, чтобы продемонстрировать свое знакомство с обычаями цивилизованных наций. Приблизившись, он произнес слово "йорона" ("добрый день") ", протянул мне свою большую руку и, не дожидаясь приглашения, уселся по-турецки у моих ног па земляной пол.
Королева велела мне передать, что ей любопытно взглянуть на командира русского фрегата и что она охотно приняла бы его в своей резиденции; опасаясь, однако, что я не захочу удаляться на столь большое расстояние от Матаваи, она решила посетить меня здесь вместо со всем королевским семейством. Посланец добавил, что высокие особы, которые отправились морем, должны прибыть очень скоро и ему необходимо поторопиться, чтобы успеть встретить их на берегу. Затем он встал, искрение пожал мне руку, повторил "йорона" и, приподняв свой ночной колпак, удалился.
Едва я успел немного подготовиться к приему высоких гостей, как народ устремился к берегу, что свидетельствовало об их приближении. Вскоре перед нашим жилищем появился человек в очень короткой красной форменной куртке английского барабанщика и пестрой, весьма причудливо завязанной набедренной повязке из таны. Как это здесь принято, на нем больше ничего не было надето. Его голые ноги украшали вытатуированные панталоны, и, когда он поворачивался спиной и хоть немного наклонялся вперед, можно было увидеть весьма искусно вытатуированное большое изображение компаса со всеми тридцатью двумя румбами. В руке у этого человека был обнаженный заржавленный палаш, а на голове гордо красовалась старая изодранная треуголка с длинным красным пером. От нашего переводчика мы узнали, что перед нами королевский церемониймейстер. Однако впоследствии оказалось, что он исполнял еще многие другие должности, в том числе лейб-повара и гофмаршала, хотя и не был ери, а принадлежал к более низкорослой расе. Мне показалось, что этот таитянин больше всего подходил для роли придворного шута. Все его движения, ужимки и гримасы отличались такой невероятной живостью, что его можно было принять за сумасшедшего.
Не обращая на меня никакого внимания, этот человек бесцеремонно овладел всем помещением. За ним следовали слуги в ливреях, полученных от природы: они несли все то, что было необходимо для удобства их господ. Церемониймейстер приказал немедленно устлать пол тонкими циновками и разложить на них в надлежащем порядке все принесенные вещи. Он действовал с такой поспешностью, словно к его горлу был приставлен нон?, причем носился с места на место вприпрыжку, подымая одновременно в воздух обе ноги. Никто из слуг не мог ему угодить, и потому его язык, а также меч, которым он размахивал во все стороны, находились в беспрерывном движении.
Еще не были исполнены все его приказания, как показалась длинная вереница идущих попарно таитян, которые несли на плечах бамбуковые шесты с прикрепленными к ним всевозможными съестными припасами. Их появление вызвало у нашего "вольтижера" новый приступ деятельности. Выскочив из помещения, он в несколько прыжков очутился возле носильщиков и приказал им разложить перед домом в определенной последовательности подарки, которые королева изволила мне преподнести. Три большие свиньи образовали правый флапг. За ними следовали батат, ямс, картофель и т. п., к которым примыкали прекрасные фрукты самых разнообразных сортов. Закончив размещение подарков, церемониймейстер впервые обратился ко мне, причем постарался дать понять с помощью ряда комичных телодвижений, что все это отныне моя собственность.
Наконец появилась королева со своей многочисленной свитой. Она шла впереди, неся маленького короля, и вела за руку свою дочь, невесту правителя Улиетеа. За нею шествовали в ряд три ее сестры, такие же, как она, высокие и толстые женщины, за которыми двигалась толпа придворных. Шествие замыкали люди, принадлежащие к низшему классу населения. Они несли во всевозможных тыквенных сосудах провизию для королевского стола, а также тащили живую свинью, которая, догадываясь об уготованной ей участи, истошным визгом возмещала отсутствие оркестра.
Королева и ее сестры были задрапированы в простыни. В знак все еще продолжающегося траура по умершему королю к их соломенным шляпам были приколоты большие банты из черного крепа. Маленький Помаре,. миловидный и живой мальчик, был наряжен на европейский лад в курточку и панталоны из бумазеи. На ого голове была надета круглая шляпа, но ноги, как у всех таитян, оставались босыми: островитяне утверждают, что всякая обувь мешает при ходьбе. Юная невеста, которая, как я уже упоминал, была очень красива, отправилась в путь налегке, в одной лишь короткой полосатой рубашке, с непокрытой головой. Высоченные ери, составляющие придворный штат, были одеты большей частью в белые рубахи и имели на головах круглые соломенные шляпы с черными лентами.
Впервые после смерти своего супруга королева вошла в то здание, в котором я поселился. Воспоминания о прошлом вызвали у нее поток слез; весь двор, как это ему и положено, плакал вместе с нею. Впрочем, скорбь вскоре рассеялась, и лица постепенно прояснились. Королева вытерла слезы и любезно со мной поздоровалась. Тут церемониймейстер указал членам королевской семьи их места на тончайших циновках, и высокие гости расселись, скрестив ноги по восточному обычаю. Напротив королевы был поставлен один из моих стульев, на который меня пригласили сесть. Затем церемониймейстер исчез, чтобы позаботиться об обеде.
После того как королева внимательно оглядела мепя с головы до ног и сообщила свои впечатления присутствующим, я через переводчика выразил ей свою благодарность за оказанный нам на острове хороший прием, за врученные мне подарки и за высокую честь, которую опа мне оказала своим посещением. Весьма милостиво меня выслушав, королева задала несколько вопросов, на которые я отвечал с должным уважением. Она спросила, в частности, сколько мне лет, долго ли длилось мое путешествие, христианин ли я и сколько раз в день молюсь. Последний вопрос давал мне возможность несколько просветить ее величество, внушив ей более правильные представления о религии, проповедуемой миссионерами. Однако я не чувствовал себя достаточно подготовленным для богословского диспута и потому ограничился лишь одним замечанием.
- Христианская вера учит,- сказал я королеве,- что нас некогда будут судить по нашим делам, а не по числу наших молитв.
Не знаю, насколько точно был переведен мой ответ; возможно, что королева сочла меня еретиком. Во всяком случае, опа прекратила разговор о религии и, чтобы переменить тему нашей беседы, спросила, правда ли, что земля круглая. Я заверил ее величество, что могу подтвердить это на основании собственного опыта, ибо уже в третий раз совершаю кругосветное путешествие. Мои слова, по-видимому, несколько удивили королеву, но представление о шарообразной форме нашей планеты так п не дошло до ее сознания.
Чтобы внести в разговор оживление, я стал показывать подарки, предназначенные для королевы, . членов королевской семьи и ее ближайших приближенных. Эти, по существу, пустяковые дары возбудили большую радость и создали веселое настроение, совершенно противоречащее тому чувству скорби, в котором находились гости в начале визита. Королеве был преподнесен кусок коленкора длиной 5- 6 аршин, пестрый шелковый платок, маленькое зеркало и бусы из стекляруса. За каждым подарком, который она принимала, следовало сердечное рукопожатие. Юная принцесса тоже получила шелковый платок, бусы и зеркало. Сестрам королевы достались бумажные платки, зеркала и ножницы. Что же касается придворных, среди которых находились четыре дамы, то им пришлось удовольствоваться ножами.
Между тем церемониймейстер заколол принесенную свинью и запек тушу в земле на таитянский лад. Когда королевская семья опять заняла свои места, он внес жаркое на огромном банановом листе и поставил его перед королевой. Другие слуги подали на стол или, точнее, на пол плоды хлебного дерева, ямс, батат и т. п. Мой стул оказался напротив королевы, и она любезно пригласила меня принять участие в трапезе. Однако я остался праздным наблюдателем, ибо было еще рано, и мне не хотелось есть.
После того как все кушанья были поданы, церемониймейстер, сделав прыжок, взмахнул несколько раз заржавленным палашом и прочел вслух молитву. Все присутствующие, склонив головы, тихо повторяли ее вслед за ним. По окончании молитвы церемониймейстер схватил зажаренную свинью за задние ноги и разнял их резким движением. Затем он палашом разрубил тушу на куски и подал на листьях огромные порции королевскому семейству. Высокие гости тотчас же с аппетитом принялись за еду, пользуясь вместо вилок и ножей пальцами и зубами. Придворные не принимали участия в трапезе, оставаясь только ее свидетелями. Я не заметил также того, чтобы они были позже вознаграждены унесенными прочь остатками.
По окончании трапезы была снова прочитана молитва. Высокие особы умыли водой руки, прополоскали кокосовым молоком рот и улеглись все без исключения спать. Слугп удалились. Я уступил королеве свою постель, к чему она отнеслась весьма благосклонно. После сиесты, во время которой я занимался составлением планов наших астрономических наблюдений, королева изъявила желание осмотреть фрегат. Будучи крайне занят подготовкой к наблюдениям, я не смог ее туда сопровождать и поручил эту миссию одному из офицеров, которому приказал также позаботиться о том, чтобы наших гостей приняли на фрегате как можно лучше. На прощание королева пожала мне руку и, уже удаляясь, несколько раз прокричала дружеское "йорона, йорона". Вся ее свита исследовала за нею.
Как рассказывал впоследствии офицер, на берегу их уже ожидали каноэ для переправы. Королева со своей семьей и сопровождавшим ее русским офицером уселась в принадлежащую ей лодку европейского типа. Церемониймейстер с палашом в руке встал на носу, демонстрируя обществу вытатуированный компас, и в течение всего плавания сохранял свою забавную подвижность, столь похожую на пляску святого Витта.
Приблизившись к шлюпу, гости увидели, что он окружен множеством челнов, в которых островитяне привезли всякую всячину для обмена. Вся палуба была заполнена таитянами. Здесь происходил оживленный меновый торг, который сопровождался таким шумом, что едва можно было услышать свои собственные слов'а. Народ почти -не обратил внимания па прибытие королевской семьи, и потому пришлось с большим трудом прокладывать путь через скопление челнов, чтобы пристать к кораблю. Даже тогда, когда гости поднялись па палубу, торгующие, по-видимому нисколько не считаясь с присутствием высоких особ, продолжали заниматься своим делом. Если бы прибыл миссионер, события приняли бы совсем иной оборот: при его появлении сразу воцаряются благочестие и полнейшая тишина.
Королева, видимо, почувствовала, что народ не оказывает ей должного уважения. Поэтому, не заинтересовавшись ни одним из предметов, находящихся на палубе, она в сопровождении своего семейства поспешила пройти в капитанскую каюту, где оставалась до самого конца визита. Впрочем, возможно, что устройство корабля не возбудило у королевы большого любопытства еще и потому, что опа сама имела хорошее торговое судно, построенпое в Англии. Зато те вещи, которые находились в каюте, привлекли особое внимание дам. Они всем восхищались и желали все получить. Стоило большого труда убедить знатных посетительниц, что нам совершенно невозможно лишиться хотя бы одной из понравившихся им вещей.
Офицеры постарались сохранить хорошее настроение гостей небольшими подношениями. Среди подарков оказалось несколько аршин широкого поддельного галуна, который был расхватан с особым вожделением. Сестры королевы, приняв участие в дележе, прикололи куски галуна в виде украшения к своим шляпам рядом с траурным крепом. В результате все знатные дамы загорелись страстным желанием иметь такой же галун, причем эта страсть превратилась в настоящую болезнь. Строгое учение миссионеров, клеймящее всякое проявление щегольства и кокетства, в данном случае оказалось бессильным.
Чем меньше оставалось галуна, тем настойчивее его выпрашивали и тем больше предлагали взамен за самый небольшой его кусочек. Потерявшие покой мужья ежедневно посещали корабль, пока им не удавалось сделать свою супругу счастливой обладательницей этого сокровища. Они с радостью отдавали за пол-аршина поддельного галуна большую свинью и восемь кур^ Меня также осаждали в моем жилище на берегу просьбами дать хоть небольшой кусок этого высокочтимого предмета роскоши, причем весьма удивлялись тому, что я, будучи главнокомандующим, вовсе его не имею. Дам больше всего подзадорило - т,опЬ соште сЬег поив * - то обстоятельство, что галун очень понравился сестрам королевы. Те знатные таитянки, которым так и не удалось его получить, впали в грусть, граничащую с отчаянием.
В то время как королевская семья находилась в каюте, придворные оставались на палубе. Они приобретали У наших матросов всевозможные обноски, расплачиваясь за них испанскими пиастрами, причем давали в сто раз больше действительной цены. Простодушные таитяне еще совершенно не представляли себе стоимости денег. Последние они иногда получают на останавливающихся здесь судах преимущественно за кокосовое масло, вывозимое в Новую Голландию [Австралию].
Миссионеры изо всех сил стремятся привлечь на остров как можно больше наличных денег. С этой целью они установили на все съестные припасы твердые цены, по которым должна производиться торговля с иностранными судами. Однако эти цены столь высоки, что согласиться на них могут лишь люди, находящиеся в безвыходном положении. Моряки предпочитают запасаться старой одеждой, утварью и безделушками, чтобы выгодно обменять их здесь на продовольствие и, если посчастливится, еще увезти с собой наличные деньги. Таким образом, это мероприятие миссионеров, как и многие другие их финансовые меры, привело к результатам, совершенно обратным тем, на которые они рассчитывали.
Юная принцесса незаметно проскользнула в кубрик и приобрела простыню у одного из матросов. Вне себя от радости она прибежала на палубу, где удовлетворенно осмотрела со всех сторон добытое сокровище и затем в него задрапировалась. Она сделалась еще более очаровательной в своем новом наряде и, по-видимому зная об этом, принялась резвиться на глазах у придворных, желая, чтобы ею восхищались. Короче говоря, европейская женшина, накинув в первый раз на плечи драгоценную персидскую шаль, не могла бы чувствовать себя счастливее, чем эта юная принцесса, укутанная в матросскую простыню.
В четыре часа для высоких гостей и их свиты был сервирован по-европейски обеденный стол, причем для королевской семьи приготовили отдельные места. Маленький король уже раньше начал от скуки плакать и потому был перенесен в лодку, где спокойно заснул. Обед начался и закончился молитвой. Кушанья, приготовленные на русский лад, очевидно, показались гостям вкусными, ибо даже королевская семья, несмотря на недавнюю трапезу, ела их с большим аппетитом. За столом все пользовались ложками, вилками и ножами, так что можно было подумать, будто они привыкли к их употреблению. От вина никто не отказывался, но пили его весьма умеренно.
После того как гости и хозяева встали из-за стола, завязалась общая беседа, в ходе которой особенно выделялся своей живостью и прекрасным поведением один семидесятилетний старец. Из всех таитян, с которыми нам довелось встречаться, он один знал Кука лично. Старик утверждал, что был другом последнего, вследствие чего до сих пор носил его имя, которое выговаривал совершенно правильно, хотя в таитянском языке отсутствует звук к. Не без некоторого хвастовства старец рассказывал о том, что Кук брал его с собой во все поездки, совершавшиеся вдоль побережья острова, причем ему неоднократно приходилось ночевать со знаменитым мореплавателем под одним кровом. Он знал по имени спутников Кука и мог .сказать, чем каждый из них специально занимался. Чтобы показать, как Кук измерял высоту солнца, он попросил принести секстант и, нагнувшись над ним, навел его на определенный угол, часто и громко восклицая при этом: "Стоп!"
Старик кратко пересказал библейскую историю от сотворения мира до рождения Христа и, чтобы сделать достаточно наглядным учение о святой троице, поднял три пальца, соединил их вместе и вознес глаза к небу. С географией таитянский Кук был тоже знаком. Он утверждал, что у него еще сохранилась географическая карта, подаренная ему его английским другом. Англия, сказал он, является островом и по величине значительно уступает России. На положенной перед ним карте мира старец показал, каким путем мы должны были идти, чтобы попасть на Таити.
Королевская семья покинула корабль лишь с заходом солнца. Весьма довольные оказанным приемом, высокие особы направились прямо в свою резиденцию.
Я надеялся, что после этого визита мне удастся спокойно посвятить все свое время ученым занятиям. Но случилось иначе. Несмотря на караул, расставленный вокруг моего жилища, последнее постоянно окружала толпа любопытных островитян, отчего происходил большой беспорядок. Правда, эти любопытные вели себя так любезно и добродушно, что просто невозможно было на них сердиться. Особенно большое удовольствие доставляли им естественноисторические коллекции доктора Эшшольца. Островитяне старались приносить ему отовсюду бабочек, жуков, птиц, морских животных и т. п. в знак благодарности за то, что он столь обходительно показывал им свои коллекции. Много радости доставляли им также небольшие подарки, которыми иногда вознаграждались их усилия. Однажды одному из таитян достался старый, поношенный фрак доктора Эшшольца. Такая щедрость, превосходящая самые смелые ожидания, повергла счастливца в величайшее изумление. Восхищенный, он с огромными усилиями старался втиснуть свою высокую и полную фигуру в одежду более низкорослого и худощавого доктора. Когда эти старания увенчались успехом, он гордо удалился с растопыренными руками и согнутой спиной, возбудив зависть у своих соотечественников. Последние еще долго смотрели ему вслед, восхищаясь великолепием его костюма.
Воровство среди таитян стало теперь чрезвычайно редким явлением. Однако порой они все же не могут удержаться от того, чтобы не присвоить какую-нибудь вещь, имеющую в их глазах большую ценность. Я склонен даже полагать, что, если бы одной из знатных дам представился случай схватить и унести кусок поддельного галуна, ей трудно было бы устоять перед таким соблазном. Всякая кража, если ее удается обнаружить, карается невзирая на лица, причем виновного обычно приговаривают к принудительным работам по строительству дорог. Дело в том, что вокруг острова прокладывается проезжая дорога, которую строят нарушители законов. К последним причисляют также и тех, кто недостаточно усердно молится или по какой-либо иной причине навлек на себя гнев миссионеров.
У нас была возможность убедиться в том, как строго наказывают на Таити за воровство. Один внимательный муж не смог устоять перед настойчивыми просьбами своей супруги, умолявшей раздобыть ей матросскую простыню, которая считается здесь восхитительным одеянием. Однажды, когда наши матросы стирали на берегу реки свое белье, он, думая остаться незамеченным, схватил одну простыню и пустился с ней наутек. Однако далеко ему убежать не удалось, так как его поймали свои же соотечественники. Они притащили вора к месту преступления и, привязав его к дереву, сообщили о случившемся как мне, так и миссионеру. Я тотчас же отправился к реке, где застал уже окружного судью, миссионера Уилсоыа и господина Тайермена, которые стояли возле вора, все еще привязанного к дереву. Благочестивый господин Тайермен разгневался настолько, что не мог удержаться от брани. Он называл провинившегося скотиной, -которая недостойна того, чтобы с ней обращались по-человечески. Вообще этот господин вел себя так, словно был уполномочен решить судьбу вора.
Это меня весьма удивило, так как все происходило в присутствии судьи, а господин Тайермен не был вовсе должностным лицом, Впрочем, он был членом миссионерского общества - еЬ 1ои1 ез1 йИ *. Меня спросили, хочу ли я, чтобы провинившийся кроме наказания, предусматриваемого за кражу, был еще наказан плетьми. Дело в том, что по закону ему полагалось еще отдать пострадавшему три свиньи, чего он по бедности не мог сделать. Я освободил виновного от такой компенсации в попросил, чтобы его отпустили, ограничившись только строгим предупреждением на будущее, а также сделай ему внушение о мерзости воровства. Однако моя просьба не была уважена, и несчастного за веревку потащили на принудительные работы. Впоследствии судья и господин Уилсон говорили, что провинившийся вовсе не был обитателем Таити, а прибыл сюда с другого острова вместе с его вице-королем. Они уверяли также, что таитянин не совершил бы кражи. Действительно, только еще один раз у нас случилась пропажа, когда с одного из бочонков, расставленных нами в бухте Матаваи для того, чтобы было удобно ^произвести ее опись, стащили железный обруч. Вор не был обнаружен, и потому осталось невыясненным, был ли он также пришельцем и, следовательно, обоснованно ли утверждение, будто жители Таити вовсе перестали воровать. Во всяком случае, на этом острове кражи происходят не чаще, чем среди наших цивилизованных народов.
То же самое можно сказать о целомудрии таитянских женщин. Случаи безнравственности наблюдаются здесь, по-видимому, не чаще, чем в "нравственной" Европе. Правда, женщины иногда уступали желаниям наших матросов, но делали это осторожно, оберегая свою тайну. Больше всего они боялись, что о случившемся узнает миссионер. Этот страх был вполне обоснован, о чем свидетельствует следующий пример.
Один муж, который имел собственный дом, в соответствии с обычаями предков тайно продавал за куски железа благосклонность своей супруги. Этот же островитянин согласился покровительствовать интриге одного молодого человека с другой замужней женщиной. Он предоставил им для свиданий свой дом, ибо муж последней сам не был столь же предупредительным. И вот однажды ночью хозяин дома и его жена исчезли. Утром их жилище оказалось пустым, владельцы не возвращались, и нам не удалось дознаться, куда они пропали. Неужели миссионеры дошли до того, что устроили здесь секретные тюрьмы!
Однажды утром я отправился по делу к Уилсону. Дверь его дома, которая обычно не затворяется, на сей раз была заперта. Я тихо постучался, но весь дом, казалось, вымер. Наконец после моего настойчивого стука сам Уилсон отворил мне дверь. На его лице были следы слез, и я подумал, что случилось какое-нибудь несчастье. Однако вскоре я убедился в том, что это были слезы умиления.
В передней читали Библию четыре или пять коленопреклоненных голых таитян. По словам Уилсона, они принадлежали к высшему обществу. Я принес свои извинения за то, что пришел так некстати, и хотел уже удалиться, но Уилсон любезно пригласил меня пройти во вторую комнату. Там я застал всю его семью, а также господ Беннета и Тайермена. Все они стояли на коленях перед кофейным столом, уставленным по английскому обычаю всевозможными мясными блюдами. Тайермен молился вслух, а остальные - про себя. В своей молитве Тайермен благодарил бога за большие успехи, одержанные миссионерами на поприще распространения христианства.
Как охотно я бы присоединился к его благодарственным словам, если бы насаждаемая миссионерами религия была подлинным христианством, способствующим укреплению человеческого достоинства и повышению всеобщего благосостояния!
Англичане молились еще более четверти часа, а затем встали и с аппетитом принялись за еду, пригласив к столу также и меня. Однако знатных особ, находившихся в передней, они не сочли нужным угостить и даже не обратили внимания на их уход.
Мне весьма понравились плоды хлебного дерева, которые европейцы запекают в печи. Таитяне сохранили еще свою старую привычку запекать все в земле.
Во время завтрака Уилсон рассказывал о том, как трудно было обратить обитателей Таити в христианство. Они упорно отказывались признать, что его вера лучше их старой религии. А когда Уилсон стал рассказывать о чудесах, подтверждающих истинность христианского вероучения, таитяне потребовали, чтобы он тоже исцелил калек и воскресил мертвых. Но Уилсон был на это не способен. Тогда островитяне подняли миссионера на смех, и он в течение многих лет не мог никого уговорить креститься. События приняли бы совсем иной оборот, если бы вместо рассказа о чудесах Уилсон изложил островитянам основы христианской морали. Она, безусловно, произвела бы впечатление на чрезвычайно восприимчивые умы таитян и неминуемо подвела бы их к идее единения с всепрощающим богом, О миссионеры, как много крови вы могли бы сберечь!
Королевская семья нанесла мне еще один визит. На сей раз ее сопровождали все находившиеся на Таити вице-короли со своими женами, в том числе дед малолетнего короля. После небольшого предисловия высокие гости изложили мне весьма скромно, но в то же время настойчиво свою общую просьбу. Они просили меня в связи с предстоящим коронованием приказать изготовить пару сапог для малолетнего короля, ибо, как они говорили, повелителю островов Общества не подобает во время столь торжественной церемонии восседать на тропе босиком. Я тотчас же велел нашему сапожнику удовлетворить эту королевскую потребность. Мерка была снята, и сердечная благодарность всех высоких гостей явилась наградой за готовность им услужить.
Как и во время предыдущего визита, гости сначала поели, а затем улеглись спать. На сей раз я имел возможность наблюдать приготовление жареной свинины, которая составляет здесь главное кушанье. Сначала в земле делают довольно большое круглое углубление, которое выкладывают камнями. В нем разводят огонь и поддерживают его до тех пор, пока камни не накалятся, после чего уголь и золу удаляют. На камни кладут огромные банановые листья, а на них - хорошо очищенную и начиненную горячими камнями свиную тушу. Последнюю также покрывают банановыми листьями и горячими камнями, после чего яму засыпают землей. Через определенное время тушу вытаскивают из ямы. Получается мягкое и нежное жаркое, какое не в состоянии приготовить даже лучший европейский повар. Этим же способом таитяне запекают коренья, которые тоже приобретают очень приятный вкус. Только плод хлебного дерева, выпеченный в печке, какой я ел у Уилсона, понравился мне больше.
Бухта Матаваи изобилует вкусной рыбой, зачастую причудливой формы и замечательной окраски. Таитяне очень охотно ее едят, причем большей частью в'^еыром виде, обмакивая лишь в морскую воду. Из рыболовных принадлежностей островитяне не имеют ничего, кроме плохих удочек. Предыдущие поколения еще плели сети. Но теперь на их изготовление не остается времени, ибо оно поглощается бесконечными молитвами. Ввиду этого рыба сделалась настолько редкой едой, что стремление раздобыть любимое кушанье может даже заставить таитянина изменить своему характеру, как о том свидетельствует такой случай.

Источник: Коцебу О. Е. Новое путешествие вокруг света в 1823—1826 гг.  М. «Наука», 1981 г.



Источник: http://www.ivki.ru/kapustin/journal/kocebu.htm
Категория: Коцебу О.Е. Новое путешествие вокруг света в 1823-1826гг. | Добавил: alex (13.09.2013)
Просмотров: 899 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *:
Copyright MyCorp © 2024
Сделать бесплатный сайт с uCoz