Назначенный в состав
камчатской флотилии транспорт «Неман», 22 августа 1853 года, при попутном
ветре, вышел из Кронштадта, для следования по назначению, под командою
капитан-лейтенанта Шкота, и 29-го прибыл в Копенгаген.
Во время этого перехода,
погода стояла хорошая, ветер большею частью дул умеренный и попутный, изредка
он крепчал и заходил, заставляя лавировать, что знакомило с хорошими качествами
судна. При отправлении из Кронштадта, транспорт был перегружен и имел малый
дифферент, отчего он зарывался и било волнением в нос, почему перевезли с бака
на ют две 18 фунт. пушки и перенесли несколько тяжестей. После того транспорт
пошел скорее. Вообще же он слушался руля и поворачивал отлично.
Сентября 3-го транспорта
снялся с якоря с Копенгагенского рейда, при попутном ветре от SO, который
вскоре стих и около полдня заштилел; но с течением от S все-таки дошли до
Гельсинора, где и стали на якорь. На другой день снялись с якоря и, на буксире
датского парохода, дошли до маяка Куллен; тут же. поставив паруса, стали
лавировать. В 7 часов вечера задул ветер SW и транспорт пошел по 4 ½ узла, а
ночью ветер скрепчал и ход дошел до 8 узлов. В полдень 6 сентября находились от
Скагена на SO 4 ½° в 24 ½ милях. Вскоре, ветер перейдя к NW, обратился в свежий
риф-марсельный и транспорт, под марселями в два рифа фоком и гротом сталь
лавировать между Скагеном и шведским берегом, при сильном течении от NW.
Килевая качка была очень сильна. Ночью сделался шторм и транспорт стало
прижимать к подветренному берегу, от которого находились в расстоянии 23 миль.
При сильном течении и дрейфе, почти без хода, имея под ветром опасный риф
Патерностер, капитан не мог полагаться на счисление и потому, утром 8 сентября,
решился спуститься в Гельсинор.
Категат прошли, при том же
жестоком ветре, под одним зарифленным грот-марселем. Волнение било через борть,
и транспорт черпал на оба борта. Утром 9 сентября пришли в Гельсинор, где
приступили к разным исправлениям. Работам много препятствовала дурная погода;
ветер упорно стоял крепкий SW. В ночь с 13 на 14-е и с 14 на 15-е выдержали на
рейде шторм.
22 сентября транспорт снялся
с якоря, при ровном брамсельном ветре от SSW. За тем ветер стал свежеть.
Вечером увидели вправе Ниддингенские огни. Ветер зашел к SW и дул с жестокими
порывами.
В ¾ 12 ч. увидели на NNO
маяк. Принимая его за Тринделенский, легли на него и этим курсом шли до 12 ½
час, когда увидели другой огонь, который приняли за судно. Опасаясь близко
подойти к отмелям острова Лессэ, привели на правый галс, на SOtS, и вскоре
увидели третий огонь. Эти три огня привели всех в сомнение, что прежде виденный
маяк не может быть Тринделен, а по всей вероятности – должны быть маяки
Шведских шхер Вингэ, к которым притащило сильным течением от SW, и потому
поворотили на левый галс и легли на WNW.
В ½ 2 часа, 23 сентября, почувствовали
удар, от которого переломился румпель у самой головы руля. Это лишило
возможности управлять судном и потому взяли паруса на гитовы. Удары повторялись
сильнее, отчего очень страдало судно и вода стала прибывать в трюме. В начале 3
часа прекратились удары и потому бросили якорь на глубине 18 сажен, но не успев
вытравить 30 сажен канату, как удары возобновились. При темноте и пасмурности с
дождем, едва могли узнать свое положение: транспорт правым бортом прижало к
отлогой скале, от которой находились в расстоянии 5 сажен. Воды под транспортом
было: под форштевнем 4 сажени, под ахтерштевнем ½ сажени. Вода стала быстро
прибывать; в 4 часа дошла уже до 5 фут, тогда стали палит из пушек и жечь
фалшфейеры. В 6 часов стало светать, тогда увидели вполне гибельное положение
судна. Вода уже наполнила полтрюма. В начале 8 часа вода выступила в жилую
палубу и потому стали заботиться о спасении команды. Не находя другого
средства, командир приказал срубить грот-мачту. Она упала на скалы, через
которые ходил сильный бурун. Помощию мачты подан был на берег леер, по которому
переправлены на скалу судовой образ, больные, и затем вся команда и офицеры. Не
смотря на то, что во время перехода через мачту ходил бурун и транспорт сильно
било, все благополучно переправились и через несколько секунд по переходе на
берег последнего, транспорт погрузился. Все вышли на скалы в чем были, –
решительно ничего не спасено.
При передаче денежного
сундука на берег, по мачте, на конце, буруном его сбило и не было возможности
его спасти. По погружении транспорта проверили команду и нашли, что все на лицо
и только один матрос был ушиблен в голову и то не опасно.
К этому времени пришел
лоцманский бот. На нем были перевезены в два раза команда и офицеры к местечку
Кензэ в шхерах, где Готенбургский карантин. Русские были приняты здесь
чрезвычайно ласково и тотчас снабжены сухим бельем и платьем. Вскоре прибыл
сюда русский консул Фэ из Готенбурга.
Отправив лейтенанта Шульца с
донесением об этом бедствии, командир остался к командою ждать здесь дальнейших
распоряжений. Вся потеря казны от крушения транспорта исчислена в 177410 руб.
27 коп.
Между тем с датским
подданным Свитцером был заключен контракт, по которому Свитцер за спасение
груза выговорил половину его стоимости в свою пользу.
Груз начали спасать с помощью
водолаза, который работал каждый день. Койки, паруса, тросы и тому подобные
вещи старались достать ранее, так как они могли испортиться зимою. Спасенные
вещи были перевезены в Кронштадт, вместе с командою транспорта, на
пароходо-фрегате «Отважный».
Источник: Сгибнев А.С. Обзор заграничных плаваний судов
Русского военного флота с 1850 по 1868 г.г. т.1 СПб.:
Типография Морского Министерства,
1871, стр. 81-84
