С 1778 г., когда Кук открыл эти острова и, как было уже указано, присвоил им имя тогдашнего первого лорда адми­ралтейства, начинается их настоящая история. К этому вре­мени острова еще не были объединены под властью одного короля, а имели каждый своего властителя, который назы­вался ери-раи. Последний распоряжался жизнью и смертью своих подданных, причем те из них, которые владели по­местьями, должны были платить ему дань. На Оваи, где Кук был убит, тогда правил Тераиопу, которого Кук называл Терреобу.

Один из спутников Кука, капитан Кинг, так описывает обитателей Сандвичевых островов: «Все эти островитяне, как правило, среднего роста* и хорошо сложены. У них кра­сивая походка и грациозные движения, все они прекрасно бегают и весьма выносливы. Правда, по силе и ловкости мужчины немного уступают обитателям островов Обще­ства, а женщины не столь нежного телосложения, как таитянки. Местные жители отличаются несколько более темным цветом кожи и не так красивы, как обитатели Та­ити. Однако как мужчины, так и женщины имеют боль­шей частью открытые, сим­патичные лица. Женщин де­лают особенно привлекатель­ными их прекрасные глаза и зубы, а также томный взгляд. Темно-каштановые волосы обитателей этих островов, не столь гладкие, как у дика­рей Америки, но и не столь курчавые, как у негров Африки, варьируют в этих пределах, напоминая волосы европейцев.

Как и на других островах Южного моря, местные ери вы­годно выделяются своим телосложением. Все представители знати, которых мы здесь видели, были прекрасно сложены. На коже ери весьма редко можно заметить опухоли и нары­вы, которые сплошь и рядом встречаются у людей низших классов. Мы приписали данное явление тому, что простолю­дины кладут в рыбные и мясные блюда очень много соли. За­то знатным островитянам весьма вредит неумеренное упо­требление напитка ава, о котором читатели уже знают из главы о Таити. У тех, которые особенно от него пострадали, тела чрезвычайно исхудали и покрылись белой сыпью, а гла­за воспалились и покраснели. Этих несчастных постоянно трясет; они с трудом могут поднять голову.

Ава не всегда укорачивает жизнь (Тераиопу, Кау и некото­рые другие вожди дожили до глубокой старости), но обяза­тельно вызывает преждевременное одряхление организма. К счастью, употребление этого напитка является привиле­гией вождей. Двенадцатилетний сын Тераиопу частенько хвастался тем, что получил право пить аву, и с большим удов летворением показывал место на ляжке, где уже начала вы­ступать сыпь.

Хотя мы понесли огромную и ничем не восполнимую ут­рату [смерть Кука] в результате внезапно вспыхнувшей у сан­двичан обидчивости и применения ими насилия, я должен все же, чтобы быть справедливым при оценке их поведения в целом, сказать, что они кротки, доброжелательны, не столь легкомысленны и изменчивы, как таитяне, и не так су­ровы и замкнуты, как обитатели островов Дружбы. Между собой сандвичане живут, по-видимому, в полнейшем согла­сии. Мы восхищались той нежностью и заботливостью, с ка­кими островитянки обращаются с детьми. Мужчины часто помогают женщинам по дому с предупредительной услужли­востью, делающей честь их сердцам.

Если судить о степени цивилизованности сандвичан по тому, насколько уважают здесь женщин (что всегда является самым верным мерилом), то придется признать, что данные островитяне недалеко ушли в своем культурном развитии.

Женщинам не только не разрешается питаться вместе с муж­чинами, но и запрещено употреблять в пищу лучшую прови­зию, как то: свинину, черепашье мясо, многие сорта рыбы и некоторые виды бананов. Нам рассказывали, что одна бед­ная девочка была жестоко избита за то, что отведала у нас на корабле одно из запретных кушаний. Женщины обычно жи­вут обособленно и, хотя мы никогда не замечали, чтобы с ни­ми дурно обращались, безусловно, не пользуются сколько-нибудь значительным уважением.

Всякий раз, когда мы съезжали на берег, нас встречали весьма дружелюбно и гостеприимно. Жители почти всегда бывали по отношению к нам чрезвычайно предупредитель­ны. Едва мы успевали причалить к берегу, как островитяне наперебой спешили преподнести нам подарки, приготовить угощение и дать нам другие доказательства своего уважения. Старики проливали слезы радости и выражали свое особен­ное удовольствие, когда получали разрешение нас пощупать. При этом они обычно сравнивали нас с собой, выказывая большую скромность и смирение.

По своим умственным способностям обитатели Сандви­чевых островов, по-видимому, нисколько не уступают дру­гим народам. Успехи сандвичан в земледелии, а также совер­шенство их ремесленных поделок свидетельствуют о том, что они умело приспособились к окружающей их среде и бе­рут от природы все, что она может дать. Напряженное вни­мание, с которым эти островитяне следили за нашими куз­нечными работами, и всевозможные приспособления, кото­рые они успели изобрести еще до нашего отплытия, чтобы придать полученному от нас железу форму, соответствую­щую их потребностям, неопровержимо доказывают их по­нятливость и трудолюбие. Наш бедный друг Кансена* отли­чался столь большой любознательностью, а также столь уди­вительной природной рассудительностью, живостью ума, какие редко можно встретить у народов, находящихся на аналогичной ступени развития. Кансена задавал бесконеч­ные вопросы о наших обычаях и нравах, короле и форме правления, интересовался численностью нашего населения и тем, что наша страна производит, спрашивал, как мы стро им корабли и дома. Он хотел знать, ведем ли мы войны, с кем и по какому поводу, как происходят у нас сражения, ка­кого бога мы почитаем и еще многое другое. Все эти вопро­сы показывали, что он обладает всеобъемлющим умом».

Высказывания Кинга о добродушии сандвичан звучат осо­бенно убедительно, если вспомнить, что англичане, как это видно из их собственных сообщений, обращались с местны­ми жителями весьма сурово, причем Кук был сам виноват в своей гибели. Андерсон и некоторые другие спутники Кука заподозрили островитян в людоедстве, но Кинг снял с них это несправедливое обвинение.

У местных жителей, вернее, у низших слоев народа, на­блюдалась склонность к воровству, присущая всем острови­тянам Южного моря. Именно эта черта характера сандвичан побуждала Кука прибегать к неразумной строгости. Творя над жителями суд и расправу, он часто разрешал себе самое грубое насилие. Будь этот великий мореплаватель не менее великим человеколюбцем, он не лишился бы жизни во вре­мя пребывания на Оваи. Как мы увидим ниже, Кук своим по­ведением вынудил островитян взяться за оружие, в результа­те чего сам же погиб.

Обычай татуировки был распространен и на Сандвиче­вых островах. Даже на лицах можно было увидеть полосы, пересекавшиеся под прямым углом, а некоторые островитя­не доходили до того, что татуировали себе языки. На руках у женщин встречались очень красивые рисунки.

Обычное одеяние обоих полов заключалось в куске мате­рии, обмотанном вокруг бедер. Женщины украшали себя, кроме того, ожерельями из раковин или небольших твердых и блестящих красных горошин; некоторые же надевали шей­ные украшения, искусно изготовленные из красивых перьев. Такими же перьями, а также цветочными венками острови­тянки украшали свои волосы. Их наряд завершали изящные браслеты разнообразной формы.

Сандвичане жили в деревнях или небольших поселках, в которых насчитывалось от ста до двухсот хижин. Послед­ние беспорядочно располагались вблизи одна от другой и со­единялись извилистой дорогой. Некоторые хижины имели при себе дворики, обнесенные заборами.

Рядовые островитяне питались в основном рыбой, мя­сом, бататом, кореньями таро, бананами, сахарным тростни­ком и плодами хлебного дерева. Более знатные люди упот­ребляли, кроме того, в пищу свиное и собачье мясо, приго­товленное так же, как на островах Общества. У сандвичан имелось небольшое количество домашней птицы, которую они не слишком ценили. Мясо и рыба особенно нравились им в густо посоленном виде. Островитяне отличались боль­шой чистоплотностью, причем чрезвычайно строго соблю­дали ее во время еды. Англичанам весьма понравились мест­ные способы приготовления пищи, которые показались им более совершенными, чем их собственные.

Ери занимались постройкой морских судов и плетением циновок. Женщины изготовляли тапу, которая окрашива­лась и набивалась так, что становилась по виду похожей на наш ситец. Таутоу, то есть слуги, иначе называемые канака­ми, трудились на полях и в садах, а также нанимались ловлей рыбы.

Свой досуг островитяне заполняли всевозможными раз­влечениями, преимущественно танцами, которые были весь­ма любимы молодежью. Кроме барабанов различной фор­мы, у них не было никаких других музыкальных инструмен­тов, зато пели они очень хорошо. Сандвичане часто играли белыми и черными камешками на специальной доске, что во многом напоминало нашу игру в шашки, но требовало еще более напряженного внимания вследствие большего, чем у нас, числа клеток. Другая игра состояла в том, что под боль­шим куском материи прятали камень; требовалось угадать, в каком месте он находится.

Островитяне устраивали для развлечения соревнования в беге, в которых принимали участие даже девочки, а также любили упражняться в весьма опасном, по-видимому, плава­нии на волнах прибоя. В кулачных боях и в борьбе сандвича­не не проявляли такой ловкости, как обитатели островов Общества. Дети часто забавлялись игрой с несколькими мя­чами, которые они один за другим подбрасывали в воздух, а затем ловко ловили в том же порядке.

Островитяне очень хорошо строили свои суда, из кото­рых самое большое принадлежало Тераиопу. Это была двой­ная лодка, достигавшая 70 футов в длину, 60 — в ширину и 3,5 — в высоту футов в длину, 60 — в ширину и 3,5 — в высоту.

Среди их утвари особенно выделялись чаши для питья авы, употреблявшиеся знатью. Совершенно круглые, эти ча­ши обычно имели от 8 до 10 дюймов в диаметре и отлича­лись превосходной полировкой. Подставки к ним состояли из трех или четырех фигурок, которые изображали людей, находящихся в различных позах. Иногда человечки держали чашу на головах, иногда на плечах, иногда же на руках, под­нятых над головами. Эти фигурки изготовлялись весьма ис­кусно, с точным соблюдением пропорций и даже правильно передавали напряжение мускулов.

Сандвичане владели также искусством добычи соли. Анг­личане получали ее у них в большом количестве, и притом отличного качества.

Оружие сандвичан состояло из дубинок, копий и кинжа­лов, изготовлявшихся из твердых древесных пород. Жители различных островов часто вели между собой войны. Сраже­ния большей частью происходили на море, где противники сходились на абордаж. Эти сражения бывали весьма крово­пролитными.

Отправляясь на войну, ери надевали уже описанный вы­ше шлем, украшенный перьями, а также плащ из черных, красных и желтых перьев. Короли же (ери-раи) облачались в плащи, изготовленные сплошь из желтых перьев. Каждый король имел изображение бога войны - вырезанную из дере­ва страшную карикатуру на человека, представленного в во­инственной позе и с раскрытым ртом, из которого торчали вставленные туда собачьи зубы. Без этого идола не ходили в бой. Во время сражения важнее всего было овладеть идо­лом, принадлежавшим врагу, ибо на этом война обычно за­канчивалась.

Часть воинов, захваченных в плен, приносили в жертву богам. Так как во время жертвоприношения запрещалось проливать кровь, этих несчастных заранее удушали, а затем клали в марай лицом к земле перед изображениями богов.

Похороны умерших считались на этих островах одним из наиболее священных обрядов и сопровождались многочис­ленными церемониями. Тело относили в пещеру и ждали, пока мясо истлеет, а затем очищали кости. Часть последних оставляли на сохранение в священных местах, остальные же раздавали родным и друзьям покойного, которые носили их при себе как реликвию. Нередко островитяне давали перед смертью наказ бросить их кости в находящийся на Оваи ог­недышащий кратер, где, по местным преданиям, обитала вы­сокочтимая богиня Пелаи.

Мы уже упоминали о том, что женщинам запрещалось употреблять в пищу некоторые кушанья. Они не смели также под страхом смерти заходить в дом, в котором питаются мужчины, равно как и посещать марай. В остальном же жен­щины пользовались большой свободой и даже имели право голоса на собраниях, где решались вопросы войны и мира.

На Сандвичевых островах, как и на многих других остро­вах Южного моря, важную роль играли религиозные запре­ты, так называемые табу. Лица, объявленные табу, счита­лись неприкосновенными. Если табу накладывалось на учас­ток земли, на него никто не имел права ступить, если на животных — их нельзя было убивать или преследовать, пока запрет не будет снят²⁸⁵. Тамеамеа сравнительно недавно на­ложил табу на Алмазную гору, о которой я уже упоминал. Де­ло в том, что один англичанин, приняв найденные там крис­таллы кварца за алмазы, рассказал королю, какую большую ценность имеют последние. Тамеамеа решил, что гора таит в себе несметные сокровища. Когда же выяснилось, что про­изошла ошибка, это табу было отменено.

До прибытия Кука сандвичане, очевидно, видели только очень небольшие суда, ибо приняли корабли этого морепла­вателя за плавучие острова. Местные жители вообразили, что к ним наконец возвратился, как обещал, Этуа-Роно, кото­рого они все еще продолжали любить и почитать. Вскоре ра­дость сделалась всеобщей. Было решено принять столь дол­го отсутствовавшего благодетельного бога со всеми подо­бающими ему почестями. Сандвичане надеялись, что Роно вернет на острова золотой век.

Ни Кук, ни его спутники, очевидно, не поняли того, что ему поклонялись как богу. Все устраивавшиеся в его честь це­ремонии они сочли лишь за знаки уважения, которыми при­нято встречать здесь всех важных особ. То, что островитяне называли Кука Роно, ничего не объяснило англичанам. Ни­когда не слыхав о таком существе, они решили, что «Роно» просто почетный титул начальника или жреца. Если бы Кук повел себя иначе, добрые сандвичане так и остались бы при своем заблуждении, и тогда мир и согласие между ними и англичанами не были бы нарушены. Однако Кук сам выну­дил местных жителей отказаться от мысли о том, что в его лице они вновь обрели своего благодетеля.

Некоторые канаки сочли возможным потихоньку присво­ить кое-что из подарков, которые Роно привез им в соответ­ствии с данным ранее обещанием. Кук приказал их тотчас же за это жестоко наказать. Пойманного с поличным англичане высекли плетьми, а по убегавшим открыли огонь, причем убили многих, в том числе и невиновных. Роно ни за что бы так не поступил! Значит, Туту (так островитяне исказили имя Кука) вовсе не Роно. Отныне Кук стал в глазах сандви­чан обыкновенным человеком. Они продолжали его бояться как могущественного начальника, но перестали почитать.

Это ясно проявилось тогда, когда Кук вернулся сюда пос­ле плавания к северу. На сей раз сандвичане вели себя сов­сем иначе. Привозя на корабли свиней и плоды, островитя­не сами указывали, что хотят получить взамен, тогда как раньше они доставляли съестные припасы в подарок или как жертву, а вознаграждение принимали за ответный дар. К то­му же сандвичане, считая, что сбывают свою провизию по слишком высоким ценам, начали смотреть на англичан, как на людей, прибывших из голодной страны, чтобы здесь на­сытиться. Потеряв уважение к чужеземцам, местные жители утратили свое прежнее раболепие. Простолюдины стали со­вершать у англичан более дерзкие кражи.

В то же время король, жрецы и многие знатнейшие ери сохраняли еще свое прежнее расположение к англичанам. Об этом свидетельствует случай, происшедший с одним из вождей по имени Пареа. О его безграничном добродушии рассказывает сам капитан Кинг. Я приведу здесь этот рас­сказ.

Несколько канаков снова совершили кражу. Преследуя их, англичане открыли стрельбу из ружей. Хотя украденные вещи были возвращены, английский офицер все-таки счел нужным забрать находившуюся на берегу лодку, которая принадлежала Пареа. Последний потребовал возврата свое­го имущества, ибо был совершенно непричастен к краже. Офицер отказался удовлетворить это требование, в резуль­тате чего возник спор. В раздражении офицер настолько сильно ударил Пареа веслом по голове, что тот упал, поте­ряв сознание.

На шум сбежалась толпа островитян. Сначала они совер­шенно спокойно стояли в стороне, но, увидев, какое оскорб­ление нанесено их предводителю, возмутились и начали за­брасывать англичан камнями. Последние бросили свою шлюпку на произвол судьбы и пустились вплавь к ближай­шей скале, ища там спасения. Тогда островитяне накинулись на шлюпку и наверняка разнесли бы ее в щепки, если бы не вмешался Пареа, к которому в этот момент вернулось сознание. Рассеяв толпу, он знаками предложил англичанам вер­нуться. Те уселись в свою шлюпку и уплыли на корабль.

Пареа вскоре последовал за ними, причем привез шляпу мичмана и еще кое-какие похищенные ранее вещи. Выразив сожаление по поводу случившегося, он спросил, не убьет ли его Роно, а также разрешат ли ему завтра снова посетить ко­рабль. Как видно, Пареа не потерял еще веры в то, что Кук — бог Роно, или, по крайней мере, делал вид, что этому верит, желая скорее умилостивить англичан. Получив заверение, что ему нечего опасаться и его визиту всегда будут рады, вождь в знак примирения и дружбы коснулся своим носом носов всех офицеров и затем удалился.