РАПОРТ КОМАНДИРА ФРЕГАТА «КРЕЙСЕР» КАПИТАНА 2 РАНГА М. П. ЛАЗАРЕВА А. В. МОЛЛЕРУ О ПЛАВАНИИ ФРЕГАТА ОТ КОПЕНГАГЕНА К СЕВЕРО-ЗАПАДНЫМ БЕРЕГАМ АМЕРИКИ
Порт Св. Франциска
10 декабря 1823 г.
Находясь ныне в порте Св. Франциска (в Калифорнии) и имея удобный случай к извещению вашего превосходительства о всех происшествиях, случившихся во время плавания нашего до северо-западных берегов Америки, чрез отправляющиеся обратно в Россию шлюпы «Ладогу»35 и «Аполлон»1161, честь имею представить здесь краткое извлечение из моего журнала со времени отплытия нашего от Копенгагена.
Копенгагене, запасясь лишь частию назначенной для нас провизии по неимению достаточного места к помещению оной, суда, вверенные моему начальству, фрегат «Крейсер» и шлюп «Ладога», хотя и готовы были к отплытию 14 сентября 1822 г., но оставили Копенгагенский рейд не прежде как 17-го по причине дувших северных ветров. Тогда при установившемся ветре в SO-й четверти снялись с якоря, а чрез два дня находились уже вышедши из Скагеррака в Немецком море. В сие время, имея тот же благополучный ветер и желая сократить, сколь возможно, пребывание наше в Англии, решился я воспользоваться преимущественным ходом фрегата «Крейсер» против «Ладоги» и, заблаговременно прибыв в Англию, приуготовить все нужное для будущего плавания обоих судов, а потому, показав капитан-лейтенанту Лазареву рандеву Портсмут, поставлены были все паруса и, таким образом, разлучились. Подходя к маячному судну «Галлоперу», ветер зашел к S-y и принудил нас лавировать, становясь на якорь при всякой перемене противного течения, а 23-го пополудни оный при дождливой погоде перешел к SW-y, что принудило меня остановиться на Дильском рейде для переждания благоприятнейшего времени. Сие случилось весьма кстати, ибо едва успели обезопасить фрегат на якорях, как ветер скрепчал при пасмурной с дождем погоде и продолжал дуть с жесткими порывами до 30 сентября. В продолжении сего времени до 20-ти купеческих судов, стоявших с нами на рейде, потерпели весьма много чрез потерю якорей и канатов.
1 октября около 3 часов утра ветер, наконец, отошел к S-y, и погода прочистилась, почему немедленно снялись с якоря и, вылавировав с помощью течения из узкостей Доверского пролива, взяли курс свой к Портсмуту. В 10 часов вечера находились уже в недельнем расстоянии от острова Вайта, располагая придти на Портсмутский рейд рано поутру следующего дня, как около полуночи ветер перешел к SW-y и при пасмурной с дождем погоде скрепчал вдруг до такой степени, что принудил закрепить фор-марсель и крюйсель и спустить брамстеньги. В сие время, имея под ветром берег в недальнем расстоянии, нужно было нести все возможные паруса, почему, сверх имевшегося] всеми рифами зарифленного грот-марселя, поставлены были рифленные фок и грот, и фрегат имел ходу до 5-ти узлов. При сем случае не могу я довольно нахвалиться теми превосходными качествами, которые сказались в фрегате «Крейсер» при отходе от подветренного берега в жестокий сей ветер, продолжавшийся двое суток, и позволяю себе думать, что ни один фрегат с неуменыпенным против обыкновенного положения рангоутом вынести того был бы не в состоянии.
4 октября бросили мы якорь на Портсмутском рейде, а чрез три дня имели удовольствие видеть и шлюп «Ладогу», достигшего сей порт благополучно после претерпения многих бурь во время стоянки нашей на Дильском рейде.
Некоторые повреждения на шлюпе «Ладога», закупки нужных инструментов и карт, а вместе с тем и жестокие западные ветры, дувшие здесь, можно сказать, беспрерывно в продолжении почти двух месяцев, продержали как нас, так и множество других судов до 29 ноября. В том числе был английский фрегат «Forte», долженствовавший по полученным предписаниям отправиться в Плимут, но после тщетных трекратных покушений принужден был три же раза возвратиться обратно чрез Нидельский проход на Портсмутский рейд и, наконец, снялся вместе с нами. Сие доказывает, сколь сильно свирепствовали здесь западные ветры, что и одинокий фрегат не мог в продолжении почти двух месяцев выискать случая перейти толь малое расстояние, каково есть от Портсмута до Плимута.
29 ноября ветер сделался от N0, и мы оставили Портсмутский рейд. Переход наш до Рио-Жанейро был столь успешен, или, лучше сказать, ветры столько нам благоприятствовали, что через 12 дней по выходе из Портсмута бросили мы якорь на Санта-Крузском рейде у острова Тенерифа, где простояв четыре дня и запсясь нужным для нас количеством вина, отправились далее. При прохождении экватора, который пересекли в западной долготе 23°, штилей вовсе не имели, и, вообще, плавание наше от Портсмута до Бразилии продолжалось только 52 дня, при всем том, что фрегат «Крейсер» по чрезвычайно преимущественному своему ходу против шлюпа «Ладоги» принужден был иметь большую часть времени одни марсели и те нередко отданные на эзельгофты.
В Бразилии нашли мы правление уже новое. Наследный принц Педро провозглашен был императором 30 сентября 1822 г. и того же года ноября 19-го дня был коронован. Неожиданная сия перемена португальской колонии в империю Бразильскую была причиною и перемены флага на крепостях и военных судах, рисунок коего имел я честь тогда же препроводить в Государственную Адмиралтейств-коллегию с кратким описанием некоторых происшествий, случившихся тогда в Бразилии.
Пребывание наше в Рио-Жанейро продолжалось 29 дней; причиною довольно долгой сей стоянки было то, что фрегат и шлюп требовали быть кругом выконопачены и работу сию должны были производить своими конопатчиками, а, кроме того, шлюп «Ладога» должен был весь выгрузиться для помещения каменного балласта, ибо излишняя валкость оного неминуемого того требовала.
22 февраля 1823 г., будучи совершенно готовы, и, запасясь остальным количеством рому, сахарного песку и пшена, суда, мне вверенные, оставили Рио-Жанейрский рейд. По позднему наступившему уже времени предпочел я восточный переход в Тихий океан западному, а потому заблаговременно и сообщил я намерение мое командиру шлюпа «Ладоги» следовать мимо мыса Доброй Надежды и для освежения зайти в порт Дервент, что в Ван-Диеменовой земле. На пути сем, думал я, небесполезно бы было удостовериться в точном существовании острова, виденного в 1801 г. и назначенного на Арросмитовой карте в широте 32°25' южной и долготе 20°42' западной от Гринвича, тем более что поиски оного нисколько не могли бы отделить нас от настоящего курса. Но 8 марта, находясь на параллели вышеупомянутого мною острова и пройдя 45' по долготе по западную сторону оного и столько же по восточную, при совершенно ясной погоде не видали не только никакой земли, но даже ни малейших признаков оной. А потому уверительно могу сказать, что остров сей в означенном ему положении Арросмитом вовсе не существует.
27 марта миновали мы меридиан мыса Доброй Надежды в широте 39°7' S, а 22 апреля пришли на вид островов Св. Павла и Амстердама. 17 мая при рассвете дня находился от нас по счислению нашему южный мыс Земли Ван-Диемена на N 34° О в расстоянии 31 мили, но ветер, дувший StW, крепкий при весьма пасмурной погоде и сопровождаемый сильными шквалами с градом и дождем, много удерживал меня спуститься к берегу, которого еще не видали. К 8 часам казалось, что погода стала прочищаться, и я приказал сделать сигнал спуститься на N0. Вскоре усмотрели в пасмурности небольшой, но высокий островок на N 5° W, который, видев в первую мою бытность у берегов сих, я немедленно признал за Мюстон. Усмотрение сего острова случилось весьма кстати для взятия безопасного курса, ибо вскоре нашедший шквал с дождем закрыл оный, и целый час берег не показывался. В полдень мыс Южный виден был в пасмурности на N 35° W расстоянием на 10 миль. Ветер становился постепенно свежее, и падение ртути в барометре предвещало погоду бурную, что заставило меня решиться войти в пролив Дантрекасто и избрать для судов безопасное якорное место прежде наступления ночи. В 4 часа пополудни бросили якорь в одном из заливов, будучи совершенно закрыты от всех ветров, а в скором времени имел я удовольствие видеть и шлюп «Ладогу», ставшую на якорь от нас поблизости.
Всю ночь и следующий день 18 мая ветер продолжал дуть южный, весьма крепкий, с жестокими шквалами, сопровождаемыми градом и дождем, однако ж, невзирая на то, почитал я продолжать плавание проливом Дантрекасто совершенно безопасным, ибо с чрезвычайным тщанием сделанная опись, как сему проливу, так и вообще всему юго-восточному берегу Земли Ван-Диемена, о коей знаменитый Флиндерс относится с толикою похвалою, много в том меня обнадеживала, почему в 9 часов утра снялись мы с якоря и к 4 часам пополудни стали фертоинг в порте Дервент против небольшого городка Гобарт.
При сем должен я заметить, что для достижения порта Дервента в столь позднее время года, в каковое суда, мне вверенные, находились у берегов сих, гораздо предпочтительнее по краткости дней проходить проливом Дантрекасто, нежели обходить мыс Тасмана, ибо, единожды войдя в оный, можно к ночи везде стать на якорь и быть в совершенной безопасности, а с следующим днем продолжать плавание при каком бы то ветре ни случилось, попутном или противном, ибо пролив сей сам по себе довольно широк и с обыкновенною осторожностью можно в нем лавировать безопасно.
Губернатор полковник Сорелл принял нас с величайшею приветливостью и изъявил свою готовность вспомоществовать нам, в чем только будем иметь надобность. Он предложил даже все маленькое свое адмиралтейство к нашим услугам и почти ежедневно присылал офицера спрашивать, не нужно ли для судов наших то или другое, но [так] как ни в чем мы не нуждались, будучи снабжены по всем частям весьма исправно и достаточно, то и принужден я был, к немалому его неудовольствию, каждый раз отказываться от учтивых его предложений, происходящих, как казалось мне, единственно от уважения к российскому флагу, развевавшемуся в отдельных местах сих еще в первый раз.
Река Дервент присоединяющимся к оной проливом Дантрекасто есть без всякого сомнения один из обширнейших и прекраснейших портов в свете. Заготовление дров весьма удобно, наливаться водою можно в разных местах пролива Дантрекасто, но в самом городе Гобарте хотя довольно и затруднительно по причине некоторой отдаленности оной от того места, где пристают гребные суда, но затруднения сего уничтожатся в будущем году посредством чугунных проводных труб, которые губернатор выписал из Англии и чрез кои вода будет проведена до самой пристани. Климат весьма здоровый, и погода вообще стоит здесь прекрасная. Нигде не помнится мне, чтоб команды наши столько поправлялись в здоровье своем и силах, как то случилось в трехнедельное наше пребывание в порте Дервент, при всем том, что ежедневно происходила работа и притом довольно тяжелая.
9 июня, будучи совершенно готовы, оставили мы порт Дервент при тихом северном ветре. При сем случае не могу я умолчать о последней учтивости или, лучше сказать, уважении том, которое губернатор сказал к военным судам е. и. в. при отправлении нашем. Оно состояло в том, что едва лишь якорь наш от земли отделился, как крепость начала первая салютовать. С фрегата было ответствовано числом равномерным, состоящим из 11-ти выстрелов. Я должен заметить, что англичане никогда сего не делают и своим военным кораблям.
По мере удаления нашего от берега и ветер постоянно уклонялся к западу. Низкое стояние ртути в барометре и зыбь от S предвещали перемену ветра и бурную погоду, а потому все средства были употреблены, чтобы удалиться от берега заблаговременно, дабы южный шторм, которого по всем признакам ожидать следовало, не привел бы судов в опасное положение. К 4 часам утра ветер в самом деле переменился в южный и скрепчал вскоре до такой степени, что принудил нас взять у марселей все рифы, закрепить крюсель и спустить брам-стеньги, но в сие время суда успели уже обойти мыс Пиллер и, держа курс OtN, находились вне всякой опасности. К полудню ветер отошел к SW и в силе своей еще более увеличился. Жестокие шквалы с градом и дождем нередко скрывали от нас шлюп «Ладогу», для коего принужден я был несколько раз приводить к ветру и дожидаться, что при бывшем тогда огромном волнении было чрезвычайно опасно. Наконец, 11-го числа около 4 часов утра при том же шторме на сожигаемые от нас фальшфейеры ответу уже с «Ладоги» не получали, и разлука с нею казалась неизбежною. Пролежав тем же курсом до рассвета, приказал я привести бейдевинд на правый галс, и в сем положении под одним грот-марселем, всеми рифами зарифленным, дожидались пять с половиною часов в той надежде, что опять соединимся, но все ожидания мои оказались тщетными, и тогда уже приказал я спуститься на N0 с тем намерением, чтобы поспешить к острову Отагити, как к месту, назначенному мною в случае разлуки для будущего рандеву.
Спустя шесть дней после сего пришли мы на вид островов Трех кораблей, лежащих в 30-ти милях к NW-y от северного мыса Новой Зеландии, по коим поверив свои хронометры и найдя их совершенно верными, продолжали плавание свое к востоку при благополучном ветре от SW-a. 5 июля усмотрели остров Высокий. Утром день хотя был и довольно ясный, но к полудню небо совершенно покрылось облаками и не позволяло сделать нужные наблюдения для определения как широты, так и долготы сего небольшого острова, откры[ва]тель коего капитан Броутон в 1791 г. также не определил его с довольною точностью; первое, потому, что он проходил к востоку от оного почти на 30 миль расстояния, а во-вторых, потому, что в тот день, в который он открыл остров сей, солнце было почти в зените, ибо недоставало в высоте лишь несколько минут до 90 градусов — то он и сознается в журнале своем, что на обсервованную им в полдень широту он не совсем надеется. Он назначил, однако ж, остров сей в широте 20°42' S, долготе 212°49' О от Гринвича; но с того времени г-н Басе, посещавший остров сей, определил оный 9-ю минутами южнее, а именно — в широте 23°51' южной, и ежели принять широту сего острова, назначенную Бассом, за справедливую, в чем, кажется, и сомневаться не должно, то долгота оного определится по нашим хронометрам 212°08' восточная, на которую также с достоверностью можно положиться потому, что через три дня
после сего по прибытии к острову Отагити хронометры наши оказались совершенно верными.
Вблизи острова сего пролежал я в дрейфе около 3 часов, и имели сообщение с жителями, от коих узнали мы, что настоящее имя его есть Райвовай. Язык их тот же, что и на острове Отагити, и, вообще, наружностию своею с отагитянами весьма сходны.
7-го около 11 часов ночи усмотрели остров Отагити, а следующего дня бросили якорь в заливе Матавай.
Здесь намерение мое было дожидаться шлюпа «Ладоги» семь дней, после чего уже следовать к северо-западным берегам Америки по данным мне предписаниям, но днем прежде сего срока островитяне известили меня, что с гор видно в море трехмачтовое судно, а к вечеру того же дня мы имели удовольствие видеть шлюп «Ладогу», огибающего уже риф при входе в Матавайский залив. Вскоре настало совершенное безветрие, и тогда с помощью всех гребных судов как с шлюпа, так и фрегата прибуксировался он в залив и бросил якорь близ нас.
По донесению капитан-лейтенанта Лазарева как офицеры, так и служители вверенного ему шлюпа все были здоровы, и одно лишь неприятное приключение, случившееся на пути их, было то, что в ночь нашего разлучения волнением ударило их в корму столь сильно, что повредило шлюпку, сломало штормовые ставни и наполнило каюту на фут водою, но повреждения
сии скоро были исправлены, и они продолжали путь свой. Острова Трех кораблей они проходили в тот же самый день, что и мы, и сказывают, что видели фрегат наш, но с наших салингов шлюпа «Ладоги» не видели, вероятно, потому, что по горизонту к западу было очень пасмурно. Причина такого настижения нас шлюпом «Ладога» произошло, конечно, от того, что мы, подойдя к островам Трех кораблей ночью, принуждены были лежать в дрейфе несколько часов, ибо я желал дождаться дня, дабы поверить хронометры свои. После сего остров Отагити был первый берег, который они усмотрели, и, как уже выше мною упомянуто, бросили якорь в заливе Матавай после 35-дневного благополучного плавания. Чрез пять дней шлюп «Ладога» был готов к вступлению под паруса, и оба судна, наполненные всякого рода живностью, плодами и разными питательными кореньями, пустились в путь 20 июля.
24-го, находясь в широте 13°34' южной, долготе 210°56' восточной, когда миновали уже все опасности от множества низменных коральных островов, лежащих к северу от острова Отагити, почел я полезным с шлюпом «Ладога» разлучиться, предписав командиру оного следовать с имеющимся на оном грузом в Камчатку, где сдав оный, поспешать к северо-западным берегам Америки в Новоархангельский порт. После такового распоряжения, приняв различные курсы, суда, мне вверенные, разлучились. 31 июля пересекли мы экватор в долготе 214°5' О, а 13 августа, находясь в широте 20°45' северной, долготе 2Г59' восточной, встретили мы огромный обломок некоей составной мачты, длиною около 40 фут и имеющий на длине сей три железных бугеля. По измерении обломка сего оказался он в окружности 11 фут 10 дюймов, что многим превосходило толщину грот-мачты всякого известного трехдечного корабля. 2 сентября усмотрели берега северо-западной Америки, а на следующий день бросили якорь в Новоархангельском порте, где соединились с шлюпом «Аполлон», коим командовал уже лейтенант Хрущов по случаю смерти настоящего командира оного капитана 1 ранга Тулубьева, последовавшей 31 марта 1822 г. на пути из Рио-Жанейро к Новой Голландии.
По сношении моем с главным правителем колоний Российско-Американской компании[18] капитан-лейтенантом Муравьевым касательно назначения от него тех мест, в коих крейсерство с вверенным мне фрегатом производиться должно, и вместе с тем сообщив ему копии с двух последних предписаний, полученных мною от вашего превосходительства: одно — 3 августа 1822 г. за № 124 и другое того же августа 13-го за № 168538, в коих изображается высочайшая воля касательно наблюдений, которые военные суда должны производить у северо-западных берегов Америки, он меня уведомил, что он, сообразя настоящее положение с волею правительства, означенною в сих копиях, всякое крейсерство фрегата, мне вверенного, считает излишним, и в том же отношении своем, ссылаясь на невозможность получить здесь в нынешнее время года каких-либо свежих жизненных потребностей для служителей, мне вверенных, а еще и того менее получить какой-либо запас хлеба или сухарей на будущее время, коих у меня осталось на четыре месяца, предлагает мне, не обращусь ли я к портам Калифорнии, где как то, так и другое, вероятно, получить мне будет можно, извещая при том, что к 1-му числу марта обыкновенно здесь бывает большой съезд диких разных племен и в то же время большие работы и раскомандировки, то просит меня для большей безопасности крепости поспешить моим прибытием к тому времени обратно в Новоархангельский порт.
В следующем после сего отношении капитан-лейтенант Муравьев известил меня о чрезвычайном неурожае пшеницы во всей Калифорнии, известие о коем он получил чрез компанейский бриг «Булдаков», пришедший из порта Св. Франциска в нашу здесь бытность. При сем он представляет мне, что шлюп «Ладога», будучи снабжен из России провизиями только на два года, и потому должен искать пособий в здешнем крае. Но по неурожаю в Калифорнии не только колонии Российско-Американской компании, но и я могу встретить затруднения в получении хлеба из сей провинции, то шлюп «Ладога», имея также необходимость в оном, еще более может затруднить как наше, так и их продовольствие, не принося существенной выгоды колониям, ибо, как он относится, что вовсе не имеет в виду надобности пребывания оного при здешних берегах.
В уважение таковых представлений г-на главного правителя, клонящихся к облегчению продовольствия на будущий год колоний, ему вверенных, я решился отправить шлюп «Ладогу» обратно в Россию вместе с шлюпом «Аполлоном». Между тем, лейтенант Хрущов донес мне, что для приготовления шлюпа, им ныне командуемого, к обратному в Россию плаванию потребно около месяца времени, к чему наступившее уже в Ситхе позднее время года по причине беспрестанных почти дождей вовсе тому не благоприятствовало, то и предписал я ему немедленно отправиться в порт Св. Франциска, где, как известно, что лучшее время в году есть осень и где, изготовя шлюп, ему вверенный, ожидал бы и моего и шлюпа «Ладога» прибытия, вследствие чего «Аполлон» и оставил Новоархангельск 11 октября 1823 г.
Ноября 9-го прибыл, наконец, в Ситху шлюп «Ладога», сдав весь имевшийся на оном груз для Камчатки и Охотска в Петропавловском порте. По донесению командира оного шлюп требовал также некоторых исправлений в такелаже и конопатною работою; но как ни того, ни другого сделать в позднее сие время года в Ситхе было невозможно, то, не теряя времени, решился я отправиться с ним вместе в порт Св. Франциска.
14 ноября при благополучном восточном ветре около 9 часов утра снялись мы с якоря. К вечеру ветер, постепенно в силе своей увеличиваясь, около полуночи превратился в такой шторм, который жесткостью своею едва ли не превосходил всех тех, которые мы претерпели со времени отплытия нашего из России. В темную сию ночь и жестокий ветер разлучились мы с шлюпом «Ладога» и соединились не прежде как 1 декабря в порте Св. Франциска, где нашли также шлюп «Аполлон» и Российско-Американской компании бриг «Головнин».
В продолжении кратковременного сего плавания от Ситхи до порта Св. Франциска имели мы несчастие потерять канонира Давыда Егорова, который 20 ноября при девяти узлах ходу в крепкий ветер и сильное волнение упал с форрусленей в море. Хотя немедленно фрегат был приведен к ветру и спущена шлюпка, в которую бросился мичман Нахимов с шестью человеками матросов, но при всех возможных стараниях их спасти его не могли.
В сие время от сильного волнения качало фрегат чрезвычайно, и шлюпка, возвратившаяся назад, едва пристала против того места, где следовало поднять ее, как бизань-русленями разбило оную в мелкие куски. Офицер и матросы, в ней бывшие, успели, однако ж, схватиться и выскочить.
Сию готовность г-на Нахимова при спасении человека жертвовать собою я долгом почел представить на благоусмотрение гг. членов Государственной Адмиралтейств-коллегий, и льщу себя надеждою, что таковой подвиг не найдется недостойным внимания правосудного моего начальства.
В заключение сего донесения моего к вашему превосходительству обязанностию почитаю я упомянуть с чувствованием особенного удовольствия о ревностной и чрезвычайно исполнительной службе каждого из офицеров, находящихся под моим начальством. Беспрестанные примеры усердия их к службе е. и. в. обязывают меня просить милостивого воззрения вашего превосходительства на деятельную службу их и понесенные уже ими труды, и смею уверительно ожидать, что малейшее внимание, оказанное с сей стороны вашим превосходительством, послужит к вящему ободрению сим офицерам соделаться некогда украшением российского флота.
Капитан 2 ранга Лазарев 2-й
РГАВМФ.— Ф. 203.— Оп. 1.— Д. 1123.— Л. 1-11. Подлинник.
Источник: http://publ.lib.ru/ARCHIVES/R/''Russkie_flotovodcy''/_''Russkie_flotovodcy''.html |
